Книга о счастье и несчастьях. Дневник с воспоминаниями и отступлениями. Книга вторая

Знакомые говорили, что Кира умер скоропостижно. Мы, врачи, любопытны по части причины смерти. Пришел из гостей с приятелем, был чуть выпивши (не любил), зашел в ванную и упал. И все. Жизнь кончилась. "Скорая" застала труп. От Юлика слышал о всяких разговорах по поводу причин, вплоть до отравления. Но официальный диагноз медиков - инфаркт. Так небось и было. Потому что болел часто, курил и очень потолстел. При последнем свидании еще подумалось: "Где тот стройный офицер, восточный человек, картинка 46-го года?"

Телеграмму о смерти мне прислали, но на похороны не поехал. Крутились около него совсем посторонние люди, разного пола, мне неприятные...

Фотография под стеклом лежит - снят еще красивый и гордый.

Уже десять лет прошло, а уголок в душе - за ним. Дружба должна быть бескорыстной. Пожалуй, такой она и была у меня: не пользовался услугами друзей. Один только раз Аркаша дал письмо Юдину в 46-м году, с которого демобилизовался. Кира меня немножко использовал по части отзывов, когда я уже приобрел вес. Отзывы справедливые, труда не составляли, поскольку текст писал он сам.

И вообще: мало у тебя, Амосов, добрых дел в активе.

А 53 года честной работы? И эффективной притом.

Не уверен, что она засчитывается для доступа в рай. Не тот уровень самоотверженности.

Все давно известно: бога нет, добро и зло придумано для поддержания общества, чтобы люди не перегрызали глотки друг другу. Всего лишь модели из нейронов в коре, натренированные обучением и собственным думаньем, запечатленные в книгах. Поэтому зачем разумному человеку тосковать об идеалах? ан нет. Есть потребность. Полно, есть ли? Пища, сон, секс, движения, отдых, свобода - разве мало? Мало. Люди держатся вместе сопереживанием и удовольствием от общения. Уточним: в прошлом держались. Теперь почти не видно.

Или все проще, корни - в биологии?

Половое размножение требует контактов. Эволюция усложнила поведение, удлинился период воспитания детенышей, создалась семья. Добывание пищи и защита от врагов потребовали объединения семей в стаи. Для этого в генах выработались соответствующие потребности - общаться, а не враждовать, даже немного сопереживать. Центробежные силы самоутверждения нейтрализовались лидерством и потребностью подчинения сильным. На этом и балансировала стая. Когда жизнь идет спокойно, особи ссорятся из-за места в иерархии, а нападут враги - стая объединяется под авторитетом вожака.

Когда первобытные люди изобрели речь, общественные потребности обрели словесную форму и превратились в законы. Вспомним заповеди Моисея: "не убий", "не укради", "не лжесвидетельствуй", "чти старших", "трудись". И бойся Бога! Но так же сказано в тех заповедях: "Люби ближнего и ненавидь врага своего", "Око за око, зуб за зуб". Это минимум морали, без него община просто распадется от распрей, лжи, разврата и лени. С первого взгляда кажется, что на этом минимуме морали цивилизация и просуществовала свои две тысячи лет.

А может быть, не только на нем? Может быть, минимум соблюдался потому, что над этим существовал идеал? В Нагорной проповеди (Евангелие от Матфея, главы 5, 6, 7) сказано: "...как хотите, чтобы с вами поступали, так поступайте и вы с ними", "не собирайте себе сокровищ", "не судите, да не судимы будете", "любите врагов ваших", "не противься злому, но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую". Или: "кто хочет судиться с тобой и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду..."

Нет, каково? Отдай и верхнюю одежду!.. Любой наш товарищ скажет: нереалистично, наивно и даже попахивает лицемерием. Все мы - эгоисты, инстинкт самосохранения выше всех других и уступает свое первенство только в минуты острой опасности для сообщества, и у самки - при малых детенышах. Все другое время "справедливость" отношений сдвигаем в свою эгоистическую пользу. Но все же, если человек принимает идеал, он устанавливает внутренний регулятор поведения, и поступки против идеала вызывают чувство вины. Это как раз и есть совесть.

Немного об Аркаше. Дружба была безмятежной - от 41-го, когда в сентябре он приехал посмотреть наш госпиталь для легкораненых, и до смерти в 71-м.

Аркадий Алексеевич Бочаров был сыном мелкого торговца из города Тутаева на Волге, после войны отец жил под Москвой и был столяром. Учился Аркаша сначала в Ярославле, потом перевели в Астрахань. Как он стал москвичом, где познакомился со своей Анной - не знаю. С начала 30-х уже работал у Юдина (для сведения молодых хирургов: у Юдина было четыре старших ученика - Б.А. Петров, Д.А. Арапов, А.А. Бочаров и Б.С. Розанов. Первые двое были во время войны флотскими хирургами, Аркаша - армейским, а Борис Сергеевич не покидал институт Склифосовского. Петров и Арапов вернулись в институт и получили в свое владение по клинике, как и Розанов. Юдин оперировал из всех отделений, но с Петровым скоро начались нелады. Аркаша Бочаров застрял на военной службе, вышел в генералы. Петров и Арапов со временем стали медицинскими академиками, а Розанов закончил профессором в Боткинской больнице).