Читаем Книга о счастье и несчастьях. Дневник с воспоминаниями и отступлениями. Книга вторая полностью

Несколько слов по отчету. Третий квартал всегда самый свободный. Больные летом не хотят оперироваться. Всего 330 операций с АИКом сделали, даже меньше, чем в прошлом году. Боюсь, что не дотянуть до двух тысяч к концу года. Теперь, при хозрасчете, цифры - не только честь и гордость, но еще и деньги, зарплата сотрудников. Впрочем, наши доктора и сестры не стоят больше того, что теперь получают. Не вижу грубой халатности, но постоянно сталкиваюсь с мелкими промашками от недостатка внимания и нежелания подумать о больных. Ругаюсь про себя: "Скоро я вас знать не буду!" - и добавляю бранные слова.

Уже не раз писал в дневнике о падении морали и на себя оглядываюсь каждый раз. От идеала далек, но перед больными совесть моя чиста. Как на духу. Совет трудового коллектива все время деньги (по эксперименту) мне предлагает, как другим хирургам, не соблазнился. Почти двадцать лет зарплату за медицину не получаю, только по кибернетике, и на 50 рублей меньше. (Ах, какой ты герой, Амосов! А что, приплатил бы ты от себя, если бы оперировать без смертей? Конечно! А сколько? Все-таки семья... Ну, ползарплаты отдал бы.)

Между прочим, прошел год нашего хозрасчета. По этому поводу дал интервью "Медицинской газете" и написал статью в "Известия". Результаты такие: операций 4900, с АИКом - 1820, протезирований клапанов - 700. Смертность общая - 5,3 процента, при искусственном кровообращении - 13,1. Финансы: "заработали" 7,5 миллиона, получили и истратили 5,8 миллиона, сэкономили для Минздрава 1,7 миллиона, то есть министерство не отказывается нам их отдать, но не на что потратить. Увеличение "производства" - около 80 процентов, если считать по трудозатратам, что приблизительно соответствует числу операций с АИКом. Денег израсходовали на 35 процентов больше, производительность труда возросла примерно процентов на 70. Любой завод может позавидовать нашим перестроечным цифрам.

Доказали эффективность хозрасчета и самоуправления. И это не предел, могли бы прооперировать еще тысячу, а может, и две. Впрочем, эти достижения указывают, насколько лениво мы работали раньше, до хозрасчета. И это при том, что количество операций на одну копейку, на одного работника и на один рубль затрат у нас было вдвое больше, чем в родственных институтах в Москве и Новосибирске. И такое безделье во всех сферах нашего общества. Откуда же взяться средствам для хорошей жизни?

В сентябре - октябре были три поездки. Сначала - в Палангу (Литва), на конференцию социологов. Собралось человек 50 из разных мест. Правда, ведущих москвичей не было. Доклады по широкому спектру. Я - тоже со своими моделями личности и общества выступил. Хвалили, но, чувствую, не дошло. Общее впечатление о социологах и их науке: погружены в частные вопросы - влияние "А" на "Б" со множеством анкет и большой статистикой на ЭВМ.

В таком виде влияния на общество социология оказать не может. Правда, Т.И.Заславская - голова всей этой науки - напечатала хорошую статью в сборнике "Иного не дано", посвященном "новому мышлению". Выделила социальные группы, определила, довольно умозрительно, их отношение к перестройке и показала, что надеяться на быстрый прогресс не приходится: много активных противников, а еще больше - равнодушных. Они ожидают: будет успех в экономике - поддержат, не будет - отвернуться. Гласностью и демократией их не проймешь. Ее выводы правильные.

Мой собственный интерес к социологам вполне конкретен: как бы использовать их для своих идей, но познакомился и оптимизмом не проникся. Ведущие, с учеными степенями, зациклены на своих частных и маленьких идеях, молодежь находится под ними и работает на зарплату. Так что придется создавать свою собственную команду.

Сама Паланга - прелесть. Курорт. Европа. Литовский национализм присутствует, просвечивает даже через вежливость и культуру. В сравнении с моими прошлыми впечатлениями обстановка изменилась разительно. Нация в центре всех разговоров. А между строк и капитализм. Думаю, что для интеллигенции полное отделение от России было бы невыгодно: имеют выход на большую культурную сцену, хотя они небось мечтают о европейских подмостках?

Только среди нас они на главных ролях, а в Европе таких много... Впрочем, это их дело. Во всяком случае, Бредикис и Марцинкявичус потянут и в Европе.

А как хорошо утрами бегалось по улицам Паланги! На море полюбовался, уже много лет его не видел. Чайки...

Перейти на страницу:

Все книги серии Книга о счастье и несчастьях

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное