Книга о счастье и несчастьях

Похвастал нашей интенсификацией. Но и с ФРГ сравнил. Все честно.

Одна беда: это выступление стоило мне большой аритмии в воскресенье.

Первый раз в жизни вчера я не выполнил свой долг руководителя, обязанного брать на себя все самое тяжелое. В частности, останавливать кровотечения, возникшие у младших хирургов. Вчера Храпунов порвал Боталлов проток — держал кровоточащее место пальцем, позвали меня, а я вызвал Ситара.

До сих пор осадок на душе.

Предыстория отказа такова. В последние месяцы заметил: после нагрузки пульс слабо учащается, зато начинается сильная одышка и экстрасистолы. Дочь объяснила: ослабление синусового узла. Записали ЭКГ с нагрузкой. Пульс участился с 52 до 61. Дело идет к полному блоку и электростимулятору.

Яша утешает:

— Это лучше, чем склероз коронарных артерий. Против инфаркта нет защиты, а тут — пожалуйста: вшили ЭКС — и ходи на здоровье. На восемь лет заряда хватит. А потом можно менять и менять…

Что и говорить… Живи и радуйся!

Обычно пульс учащается, когда есть физическая нагрузка или психические волнения. У меня в обоих случаях сердце отвечает аритмией. Спрашивается, как себя вести? Физкультуру я уже отрегулировал, но что делать с неприятностями директорскими? И хирургическими?

Самое простое: уйти с директорства и бросить оперировать. Дочка поддерживает, а сотрудники восстают:

— Вы же не сможете без работы! Идите в отпуск, три года не отдыхали… Помешаны все на этом отдыхе, как будто он за месяц сердце заменит, и в Институте за это время воцарится благодать.

Но все же решил с 1 августа недели две посидеть на даче, отключиться. Попробовать.

Вот почему вчера отказался включиться в кровотечение и позвал Ситара.

ДНЕВНИК

20 июля. Суббота, день

Тот больной не умер. Ситар все сделал как надо. Спас. Хороший Леня хирург.

На этой неделе народился еще один: Сережа Диденко сделал первую операцию с АИКом. Поаплодировали на конференции.

Неполадки с сердцем из головы выгнать не могу. Нужно перестраиваться: безграничной жизни уже нет. Стимулятора не миновать. Это значит, от силы десять лет, если повезет. И то — неполноценных, тревожных: а вдруг откажет? Требуется продумывание, как жить, что делать. Для этого используем отпуск. В понедельник назначил протезировать два клапана, во вторник, если больной не помрет, повторную операцию, с четверга — в отпуск. На 10 дней для начала. А там посмотрим.

Удивительный красный георгин поставила мне Лида на стол. Может быть, красота — это и есть то, с чем будет жальче всего расстаться? Прикинул: нет. Достоевский не прав: красота не спасет мир.

Материализм и идеализм.

Материальность мира столь очевидна, что было бы чудом, если бы материализм не начался с самого появления отвлеченной мысли. Его биологическая основа — исследовательский рефлекс (некое беспокойство). Как? Почему? Откуда? Причинные связи.

Именно они и подводили материалистов: следствие иногда очень далеко отстоит от причины.

В основе познания лежит гипотеза: не видишь причины — придумай (модель!), а потом проверяй. Если проверить просто — следует открытие материальной истины, если трудно — все равно истину подавай, хотя бы придуманную. Суррогат доказательств: повторяй и повторяй слова, описание гипотезы. Большинство людей привыкает и довольны — истина найдена, беспокойство подавлено. Так придумали богов и поставили рядом с вполне материальными объектами, заполнили бреши в причинах-следствиях. Словами заменили реальные вещи.

Чтобы окончательно материализовать духовную жизнь человека, нужно создать искусственный интеллект. Пока этого не будет, останется область для уловок идеалистов и религий.

Впрочем, так ли это важно теперь, противопоставление двух направлений философии — идеализма и материализма? Как только дело доходит до практики, все ученые согласны между собой: и те, что допускают «маленького бога», и их противники, которые говорят, что нужно просто привыкнуть к странностям мира и доискиваться до их причин, используя эксперименты и математику.

Но остается важным другое: объяснить человека и общество. Для этого мало сказать: «не бог, но материя». Материалистические гипотезы, если их выдавать за конечную истину, могут быть столь же опасны, как и крайности идеализма. Снова я веду к тому же: информационная психология, философия, социология помогут человечеству понять самого себя и снять угрозу уничтожения нашей живой планеты.

Так что же делать с материализмом и идеализмом?

Наверное, нужно снять вопрос. Для ученых «сфера бога» осталась столь малой, что уже не имеет никакого воздействия на практику, видишь то же самое.