Книга о счастье и несчастьях

Мы: империалисты ради сохранения прибылей и эксплуатации своих и чужих народов, которые мы защищаем по интернациональному долгу, хотят нас уничтожить. «Лучше смерть… и т. д.».

Потом начинаются «обоснования» — кто начал. Мы: США бросили бомбу на Хиросиму, чтобы угрожать нам. Но мы сделаем свою.

Они: Советы не распустили армию после войны, держат нас под прицелом танков и сеют революцию в «третьем мире». Для сдерживания нужна бомба. Те и другие кричат: нам угрожают!

Началась атомная гонка. Одни придумывают новую бомбу, другие догоняют и компенсируют новыми изобретениями. Сравнивать трудно, особенно при секретности, тенденциозности оценок и заведомой лжи правительства, прессы и телевидения.

В азарте гонки потеряли здравый смысл. Империалистам уже некого будет эксплуатировать, а коммунистам не с кем строить светлое будущее.

Создается впечатление, что каждый не собирается начинать войну сам, но считает своего противника сумасшедшим, способным нажать кнопку. Проблема перешла в сферу психологии.

Я написал было общую схему развития общества и роль в этом биологии и самоорганизации. Скучно получилось. Так или иначе, история шла, возникали и рушились империи и республики, перемещались народы, смешивались языки, формировались и исчезали нации.

Однако во всем этом историческом калейдоскопе явственно прослеживается «стрела времени». Вот ее черты. Развиваются науки, техника, экономика, накапливаются вещи, информация и распространяются среди граждан.

Прогрессирует демократизация государственных систем, хотя и с большими зигзагами. Возрастает гуманизация отношений между людьми внутри государств. Однако периодически вспыхивают эпидемии насилия на классовой, религиозной или национальной почвах и не уменьшается жестокость войн.

Идет все большее подчинение жизни отдельных граждан обществу: растет экономическая зависимость, распространяется единая система воспитания, усиливается пропаганда господствующей идеологии. От этого развитые общества становятся устойчивее. Но противоречия между идеологиями пока не ослабляются, и это остается стимулом для международных конфликтов. Катастрофически растет разрушительность оружия и в равной степени страх, как главный тормоз агрессии.

Возрастает также значение компьютеров в принятии решений, делая их более объективными, но одновременно увеличивается опасность «случайной» войны.

Параллельно с ростом экономики и населения идет оскудение природы. Опасность экономической катастрофы выходит на первое место, но, парализованные страхом войны, мы этого еще не оцениваем.

ДНЕВНИК

24 августа. Суббота, утро

Вчерашняя пятница была бурная. Разбор жалобы и «персонального дела». Жалоба. В прошлую неделю в кабинет явились две дамы. Из Одессы. Примерно лет 65 и 45. Мать и дочка. Больная — мать. Бумагу принесли: «грубое обращение в поликлинике, неквалифицированные врачи». Пишут, что одиннадцать лет на инвалидности, сердце совершенно больное, два порока, декомпенсация II-Б, а у вас ничего не нашли и написали: «Пороков сердца нет, в лечении не нуждается, физическую работу выполнять может».

Тетки противные на меня тоже изрядно кричали. Все проверил: болезни нет. Ушли, пообещав написать. Теперь жалоба уже пришла. Ее и разбирали. Пришлось сделать внушение врачу из поликлиники: квалифицированна, но языката. Она, конечно, не признала вины.

Жалобщице ответили: «Пороков сердца нет, но, если хотите, можем еще исследовать в стационаре». Предполагаю, что это еще не конец истории.

В поликлинике работать трудно. Приемы огромные. В весенние каникулы бывало свыше 300 человек на 6–7 врачей-кардиологов. Почти всем нужно ЭКГ, ФКГ, рентген. Вот почему необходимо срочно расширяться. Много больных приезжают с мнимыми диагнозами. Когда о детишках говорят «здоров», родителям радость. Совсем наоборот — у взрослых. Некоторые годами ходят от врача к врачу, жалуются, не работают, полностью детренируются, часто имеют инвалидность. А у нас говорят: «Порока нет». Конечно — претензии, «плохие врачи».

Вообще-то жалоб на нас мало, две-три в год. Это при 30 тысячах посещений в поликлинике и 7 тысячах — в стационаре.

Второе дело было гораздо хуже. Алкоголизм и нарушение дисциплины. Есть у нас старший научный сотрудник, хирург Н. Ему уже за пятьдесят, и в клинике работает более 20 лет. Давно уже кандидат, метил на докторскую, не потянул. Хорошо делает одну операцию — комиссуротомию. К этому очень много гонора, да еще и пьет.

— Если бы больные не дарили коньяки! А тут как удержишься? Они меня и споили…

В прошлом году дело дважды доходило до увольнения. Поклялся исправиться, пожалели.

Но вот на прошлой неделе заведующий отделением пришел с жалобой:

— Все вернулось! Пьет, опаздывает, приходит в тяжелом похмелье, со всеми лается. Нет больше сил терпеть! Заберите, пожалуйста, или сделайте что другое.

— Ты знаешь, что перевести некуда, можно только выгнать. Давай докладную записку на пятницу. Будем разбирать на коллективе.

Вчера заведующий мялся и бумагу отдал только после напоминания. Я ее прочитал вслух на конференции.

— Что будем делать? Вся история вам известна…

Молчание.