Книга о верных и неверных женах

Прошло много времени, и вот однажды наш горестный влюбленный, который бродил по каменистой долине поисков с растерзанным сердцем, в час, когда от утреннего ветерка распускались бутоны, вызывая зависть хотакских лугов, вошел в какой-то сад и увидел соловья, чье сердце пылало страстью к щекам розы и чьи крылья и перья сгорали, словно стружка и солома. Он заливался печальными трелями, забыв о своей жизни. Джахандар узрел в нем собрата, ему захотелось поговорить с ним, он прилег на лужайке и обратился к влюбленному соловью со стихами:

О соловей! Будь счастлив свиданием с розой,
Пусть по лугам разносится песня твоя.
[190]

Как раз в это время, когда его звезда стала подниматься в самую благоприятную точку, в степи показались предвестники красоты Бахравар-бану, до него донесся аромат ее благоухающих локонов, так что его сжавшееся, словно бутон, сердце стало расцветать. Но Джахандар не ведал, что счастье его идет навстречу, и оставался спокойно на своем месте. Только сердце его без видимой причины стало ликовать, и он произнес эти стихи:

Пахнет сегодня амброй утренний ветерок, -
Верно, моя любимая вышла в степь погулять.
[191]

Наконец, носильщики ее царственного паланкина озарили своим приходом лужайку и поставили паланкин перед дворцом царевны. Перед пестрой занавесью паланкина увял бы от зависти весенний сад, из-за аромата ее благоухающих локонов той лужайке позавидовали бы луга Чина. Розы от аромата ее кудрей стали благоухать мускусом и амброй и улыбаться в наслаждении. Соловьи, узрев ее красоту, стали заливаться самозабвенными трелями.

Из— за завесы паланкина по повелению владычицы целомудренных дев вышла старушка, набожная и благочестивая, душа которой была осчастливлена обществом Бахравар-бану. Она начала выгонять из сада посторонних, ходила по саду, заглядывая в самые дальние уголки, передвигаясь потихоньку при помощи посоха, и пришла, наконец, к несчастному влюбленному. Она поговорила с ним немного, оценила его мудрые и разумные слова, от которых распускался бутон сердца, взвесила на весах разума его совершенные способности и подивилась, что под личиной каландара и нищего скрывается человек с душой Искандара и природой Дара, что при всем своем уме и обширных знаниях он ступил на путь безумия и стал последователем Меджнуна. Она поспешно вернулась к своей лучезарной владычице и по простоте душевной стала рассказывать о красоте и уме незнакомого юноши, о его плачущих глазах и испепеленном сердце.

Бахравар-бану, выслушав няню, опечалилась, невольно выглянула из-за завесы паланкина и взглянула на безумно влюбленного шаха. А Бахравар-бану всегда носила с собой нарисованный Биназиром портрет; она узнала Джахандар-султана с первого взгляда и догадалась, ради кого облачился в рубище этот величавый властелин и во имя чего этот стройный кипарис, словно сахарный тростник, с головы до пят обвит путами [192]. Пламя страсти заполыхало в ее груди, море стремления забурлило, но девичий стыд, словно завеса, преграждал ей путь к нему, и она не смогла хорошенько рассмотреть лицо любимого. Тут она совсем перестала владеть собой, впала в беспамятство и выпустила из рук поводья терпения.

Старая няня, глядя на это, погрузилась в бездну изумления, стала проливать над ней слезы и спросила, чем вызвана перемена в ее настроении.

Наконец, после долгих хлопот Бахравар-бану открыла глаза и ответила:

— О любезная матушка! Вот уже давно любовь к этому юноше поселилась в моем сердце. Страсть к нему неразлучна с моим сердцем, словно мелодия и струны, вино и веселие. Мои глаза жаждали увидеть желанный родник, но видели лишь мираж в пустыне. Теперь наконец показался живительный источник, и мое жаждущее сердце потеряло терпение и бросилось в пучину тревоги.

Вот уже целую жизнь птица желаний моих
Жаждет слияния с ним. В горе души берега;
Их покрывают теперь капли сверкающих слез.
Всюду слезинки блестят, чистые, как жемчуга.
[193]

— Ради бога, — стала умолять Бахравар-бану няню, — постарайся оросить дождем твоих благодеяний семена моих чаяний, которые почти совсем высохли под самумом рока.

Старая няня, разузнав тайну царевны, пришла в сильное негодование, стала читать ей наставления.

— Горе тебе, о царевна! — воскликнула она. — Что это за блажь глупая? Что за бредни? Подумай-ка на миг, какие отношения могут быть между отпрысками царственных родов и нищими? Какое родство между лучезарным солнцем и презренной песчинкой? Берегись, не соблазняйся такими пустыми мечтами, а не то погибнешь и растопчешь честь отца. Не поступай так, берегись, ибо родовитые люди так не поступают.