Книга о вкусной и нездоровой пище или еда русских в Израиле

ТАТЬЯНА. Лева не навешает – он наш друг. Он предисловие нам писал. Как друг.

ИЛЬЯ. Друг! А вдруг Генделев прикажет – Лева и навешает. Вы этого человека плохо знаете. (Отплевывается.) В смысле Генделева, а не Леву… И зачем он к нам?

СЕРГЕЙ. Зачем? Так уж, видно, судьба! (Вздохнув.) До сих пор, благодарение Богу, отвлекался он, больше на литераторов и политиков; теперь пришла очередь отведать и нас, смиренных едописцев. От него даже сам Бовин (будет земля ему пухом!) рыдал. Что ж нам, грешным…

ИЛЬЯ. Это который – посол? (Ищет взглядом солонку, солит композицию. Пауза. Морщится.)

ТАТЬЯНА. Надо бы подготовится как-то. Колпаки там чистые надеть, фартучки там с кружавчиками, книжки там умные подчитать, названия специй и продуктов освежить там. На идиш, по-арабски и на иврите. А то ведь мы иногда по простоте душевной такого в наших опусах туману поднапустим, что хоть святых вон выноси.

СЕРГЕЙ. Ну ладно – туман, мы ж искренне пишем, мы ж из глубинки, от станка, мы ж до всего сами доходили, собственным мозгом. Даже разумом, порой.

ТАТЬЯНА. В ином случае много умов хуже, чем бы их совсем не было, эмпирики!

СЕРГЕЙ. Дамы и господа! Не стремно ль нам рыдать, и кудри наклонять, и плакать? Чё делать-то будем? Добрые люди – они поевши.

ИЛЬЯ (с отвращением). Будем его хвалить – авось подобреет, поест славы и подобреет. Не железный, чай…

ТАТЬЯНА. Вы только послушайте, что он глаголет: «Я настаиваю на безукоризненности своего гастрономического вкуса и пристрастий: хорош бы я был, кабы выдавал рецепты манной каши с кетчупом вместо цыплят „монморанси“ или, что почти то же самое, „а-ля Ротшильд“!!! Иное дело – согласование моего вкуса со вкусом общества, которое желает трескать всякую пакость то ли по привычке, то ли по семейной традиции, то ли по недостатку времени, денег и воображения… Тут я бескомпромиссен и на поводу у пожирателей тефтельки не пойду, извините – не могу». Ну, кто первый из вас этот кошмар хвалить будет?

ИЛЬЯ (вскидываясь). А что? Манная каша с тефтельками… Оригинально.

СЕРГЕЙ. Вот за это твое «оррригинально» он возьмет да и оррригинально окрестит наши писания смесью нахальства, азарта и таланта – сродни любому творчеству и графомании. Нет, про талант – это вряд ли…

ТАТЬЯНА. А что, неплохо сказано – узнаю Мишеньку! Такому Мишеньке палец в рот не клади.

ИЛЬЯ (задумчиво). Палец в рот… Оригинально. Перец, сахарный песок, скрепки, соль, палец…

ТАТЬЯНА (отнимая скрепки и убирая их в стол). Ой, зря ли по генделевским еженедельным литературно-кулинарным эссе пять лет сходило с ума и чавкало всё русскоязычное население Святой Земли. Тащились и готовили. Готовили и тащились.

ИЛЬЯ. Теперь с ума будут сходить здесь. А ну, пошли с ума слушать, как он тут пишет: «Пара-другая моих собеседников, подвернувшихся мне под горячую руку за всю мою короткую, но содержательную жизнь, рисковали утверждать и даже провозглашать, что они-де хорошо и даже отлично умеют готовить, в смысле – еду. Лжецы!» По-моему, это он к нам подбирается.

СЕРГЕЙ. А ведь в чем-то он и нам близок. Например, мне близок: «Писать о кулинарии иногда даже интересней, нежели готовить…» Прав мэтр, абсолютно прав!

ТАТЬЯНА и Илья (громко дуэтом). Ты вообще готовить-то когда-нибудь пробовал, писака?

СЕРГЕЙ. Зато перепробовал почти всё, что готовили вы… И, кстати, единожды столовался у самого маэстро, дома! И что? А то, что и жив остался, и писать не прекратил.

ТАТЬЯНА (участливо). Вкусно? В смысле, было?

СЕРГЕЙ. Кориандровая и та, что на ореховых перегородках, грецкая, у него ах как восхитительны…

ТАТЬЯНА. Вот-вот, небось дальше кориандровой твой безупречный вкус так и не добрался. Тормознул. Не осилил…

ИЛЬЯ (отрываясь от рукописи). А что? Мне его слог тоже иногда нравится. Например, вот это – это просто гениально: «Мой добрый знакомый Илья Исаакович Лазерсон, в недавнее время шеф-повар ресторана „Европа“ пятизвездного гранд-отеля „Европа“, – в оные времена гостиниц „Европейская“, – кулинар и гурмэ экстракласса и, между прочим, автор „Классических кулинарных этюдов“, книги, рекомендуемой мной для любого, мало-мальски внятно готовящего существа обоего пола, советует опохмеляться так…»

ТАТЬЯНА. И этот туда же, кориандровый! А как сказал мэтр Самюэльевич? А так сказал мэтр Самюэльевич: «Алкоголь на корню губит вкусовые сосочки и подкашивает чувствилище».

СЕРГЕЙ (ехидно). А мне показалось, господин Лазерсон, что о тебе он написал немного иначе: «Успехом считается вовсе не положительный эффект – признание результатов продукции: провожу аналогию – писец – не писатель, даже не журналист, хотя профессионал. Впрочем, повар может быть не талантлив, я знавал нескольких даже опасных для жизни поваров…»

ИЛЬЯ. Первая часть – это о тебе, господин писец…

ТАТЬЯНА. Ну ладно, будет, господа писцы, довольно нам, а ну его – о грустном…