Книга оборотней

Изабо, жена Гийома Амлена, подтвердила эти показания, хотя сказала, что дети пропали еще семь лет назад. Тогда у нее было четверо детей. Двое из них, старший, пятнадцати лет, и младший, семи лет, вместе отправились в Машкуль за хлебом и не вернулись. Она всю ночь не спала и напрасно ждала их до самого утра. Ей известно, что пропал еще один ребенок, сын Мишо Боннеля из прихода Сен-Сире-де-Рец.

Гийеметта, жена Мишо Боннеля, подтвердила, что ее сын не вернулся с пастбища, где пас коров.

Гийом Родиго и его жена, проживающие в Бурнеф-ан-Рец, свидетельствовали, что в прошлом году, накануне Дня святого Варфоломея^{120}, сир де Рец останавливался в их деревне у Гийома Плюме.

Пуату, сопровождавший маршала, заметил работника Родиго, мальчика лет пятнадцати по имени Бернар Леканино, стоявшего в дверях дома. Мальчик едва говорил по-французски и изъяснялся на простонародном бретонском диалекте. Пуату подозвал его к себе и что-то тихо сказал ему. Тем же вечером, в десять часов, когда Родиго с женой отсутствовали, Бернар ушел из дома хозяина. Служанка, увидев, что он уходит, крикнула ему, что стол после ужина еще не прибран, но он не стал ее слушать. Родиго, расстроенный потерей работника, спросил у слуг маршала, не знают ли они, что с ним случилось. Те глумливо отвечали, что о юном бретонце ничего не известно, но, возможно, его отправили в Тиффож, дабы определить в пажи к барону.

Маргерит Сорэн, вышеупомянутая служанка, подтвердила заявление Родиго и добавила, что Пуату заходил в дом и разговаривал с Бернаром. Гийом Плюме и его жена подтвердили все сказанное Родиго и Сорэн.

Тома Эзе и его жена дали показания об исчезновении десятилетнего сына, который ходил просить милостыню у ворот замка: какая-то девочка видела, как его пригласили на кухню в замок, обещая покормить мясом.

Жаметта, жена Юсташа Друз из Сен-Леже, рассказала, что оба ее сына, один десяти, другой семи лет, пошли к замку за подаянием и не вернулись.

2 октября дознаватели возобновили работу и отметили значительные противоречия в показаниях слуг маршала, что отягощало обвинения.

Исчезновение тринадцати детей произошло при обстоятельствах, навлекающих серьезное подозрение на обитателей замка. Я не стану вдаваться в подробности, ибо они во многом схожи с тем, что говорилось в предыдущих показаниях. Скажу лишь, что по окончании опроса свидетелей герольд герцога Бретонского, облаченный в камзол, трижды протрубил в трубу с парапета башни крепости Шато-дю-Буффе, призывая всех, у кого есть какие-либо сведения, изобличающие сира де Реца, безотлагательно явиться к следователям. Поскольку никто больше не явился, следствие сочли завершенным, и уполномоченные отправились к герцогу, имея на руках собранные показания.

Герцог долго не мог решить, что делать. Неужели ему придется судить родича, самого могущественного из всех его вассалов, храбрейшего из полководцев, советника короля, маршала Франции, и вынести ему приговор?!

Он все еще колебался, когда получил письмо от Жиля де Реца, которое возымело последствия, совершенно отличные от того, на что рассчитывал автор.

«Монсеньор мой кузен, ваша светлость, поистине я едва ли не самый мерзкий из грешников, согрешивший паки и паки, однако никогда не пренебрегал я священным долгом. Я присутствовал на мессах, вечерях и других службах, постился в Великий пост и накануне праздников, исповедался в грехах, искренне сокрушаясь, и причащался Крови Господней по меньшей мере раз в году.

Томясь в темнице в ожидании вашего справедливого суда, я исполнился безграничного раскаяния в своих злодеяниях, которые я готов признать и по мере возможности искупить.

Посему я умоляю вас, монсеньор мой кузен, предоставить мне возможность уйти в монастырь, где я смогу вести достойную и праведную жизнь. Мне безразлично, в какой монастырь меня направят, но прошу все мое достояние раздать нуждающимся братиям во Христе… Уповаю на ваше бесконечное милосердие и молю Господа нашего хранить вас и ваши владения.

Полностью покорный вашей воле,

брат Жиль, кармелит по духу».