Книга перемен

Он не знал этих людей. Не слышал раньше их голоса. Но обладатели крепких ботинок и те, кто пытал его, связаны друг с другом, это и глупцу было понятно. Маша боялась их. Вон как дрожал ее голос, когда она отвечала на один-единственный короткий вопрос «крепких ботинок». А они привыкли здесь командовать. Шагали по-хозяйски. В долгие разговоры не вступали. В общем, важные ребята. И значит, им он нужен для чего-то очень важного. В любом случае ничего хорошего визит этих парней слепому пленнику не сулил. «Но надо все-таки понять, для чего я им нужен живой и относительно здоровый», – решил про себя Рем.

Утром следующего дня в его палате снова топтались ботинки, но не так уверенно и более суетливо. Человека три, определил Рем, и одна из них молодая женщина. Она была главной. Остальные двое ее все время спрашивали о том, что делать, и она им раздавала команды.

– Петличка? – спрашивал ее мужской голос.

– Нет, динамического хватает.

– Штатив или с плеча?

– Со штативом очень похоже на постановку. Давай с плеча.

– Но, Ирада, – взмолился мужчина. – Мы же никуда не торопимся. Оно же все будет вверх-вниз дергаться. Есть же время сделать красиво!

– Я сказала тебе с плеча, значит, с плеча. Делай, что услышал, – твердо заявила женщина, которую назвали Ирада.

Комната наполнилась хаосом звуков. Сумки и кофры ставились на пол, снова поднимались и снова ставились. Змейки с противным визгом то открывались, то закрывались.

– Ирада, а свет ставим?

– Какой на фиг свет! Я же сказала, делаем максимально просто и репортажно.

«Ничего себе! Это же телевидение», – догадался Рем. По тому, как Ирада и ее ребята распевали гласные («Ка-а-кой на фиг») и коротили согласные («делай, чо услышал»), пленник понял, что съемочная группа из Москвы. Они не спрашивают у него, согласен ли он сниматься. Значит, разрешение получили в любом случае. И даже если он упрется рогом и откажется отвечать на вопросы, – а эта Ирада наверняка начнет задавать вопросы, – то они все равно его снимут. И все, что он скажет или не скажет, используют против него. Но в разговоре с этой вредной теткой можно хотя бы попытаться выяснить конечную цель телесъемки. Нужно понять, для чего его готовят.

Ирада пользовалась какими-то очень резкими женскими духами. Так казалось Рему, у которого с потерей зрения все остальные чувства невероятно обострились. Любая дополнительная информация об окружающем мире помогала ему выжить. Он никогда не разбирался в женских парфюмах, но, лежа на больничной койке, научился различать подходивших иногда к нему медсестер не только по звуку шагов, но и по шлейфу духов. Женщины, даже на войне, хотят оставаться привлекательными. Машин запах, например, слепому пленнику казался таким же ласковым, как и ее руки.

А у Ирады духи были агрессивными. Они привлекали внимание и одновременно подавляли всякое желание иметь точку зрения, отличную от мнения обладательницы аромата. «Я здесь хозяйка», – словно говорила она, закодировав слова в запахи, и с ней никто не спорил. Но это срабатывало лишь в том случае, когда запах был едва уловим. А для слепого Рема, у которого обоняние обострилось, как у бродячей собаки, концентрация аромата ее духов была слишком большой. Теперь это был явный перебор, вызвавший раздражение и тем самым освобождавший Рема от подсознательного желания подчиняться. Мысли его были свободными.

– Скажите, сколько времени вы находитесь в плену и как с вами обращаются в госпитале? – спросила Ирада нарочито громким голосом. Она не сочла нужным поздороваться и сразу перешла к интервью. Рем понял, что камера уже работает.

– В госпитале нормально, – ответил он, с легким нажимом произнеся слово «госпиталь», – мол, там, где его держали до госпиталя, ничего хорошего с ним не происходило. – А сколько нахожусь здесь, не помню.

«Нужно быть осторожным, – подумал он. – Эта Ирада наверняка пришла вместе с боевиками».

Действительно, телевизионщики пришли в сопровождении вооруженных людей, только те не стали входить в палату, а остались ждать в коридоре. Из-за двери потянуло запахом сигаретного табака.

– Вы кадровый офицер украинской армии? – продолжала Ирада опрос, похожий на допрос.

– Нет, я доброволец, – спокойно ответил Рем.

– Из какого батальона?

– Я не успел присоединиться ни к какому батальону.

– Тогда почему же вас задержали на территории Луганской Народной Республики, да еще и со снайперским ружьем?

– Я просто заблудился. А ружье купил… – он хотел сказать «в военторге», как любил говорить Великий Пу, но лишь улыбнулся, – …купил…и с ним приехал на фронт. Вот и все.

– Но у нас есть… – Ирада запнулась, – …у ополченцев есть подозрение, что вас отправили сюда со специальным заданием.

– Каким? – искренне удивился Рем. – Проверьте мою винтовку, из нее не сделано ни единого выстрела.

Пауза.

Ирада вышла из палаты. Рем напряг свой слух и уловил приглушенный разговор журналистки с людьми, стоявшими за дверью.

– Он говорит, что не стрелял ни разу из винтовки. Это правда?

– Ну, не стрелял. В тот день не стрелял. Ствол чистый. Значит, раньше стрелял… – неохотно промямлил мужской голос.