Книга перемен

Разбитые губы болели, но Апостроф вовсе не держал зла на командира. Вежливость и галантность не относятся к числу добродетелей, почитаемых на фронте. Вся группа двинулась вперед по-пластунски. Они ползли друг за другом, как стая хитрых ящериц, стараясь держаться края поля. Крайние подсолнухи сухо шуршали над ними, если чья-то нога случайно касалась плотных стеблей. Но гораздо чаще ботинок впереди ползущего товарища ударялся о кевларовый шлем того, кто извивался сзади, несанкционированно набирая скорость.

Сосредоточившись на себе, каждый тем не менее вслушивался в холодную ночь, опасаясь пропустить тот момент, когда боевики будут достаточно близко, чтобы слышать их разговоры. Первым услышал противника Леопард. Люди во вражеском окопе говорили спокойно и четко. Обсуждали порядок дежурства, понимая, что важно этой ночью быть бдительными.

«Щось не схоже, щоб вони були п’яні», – отметил про себя Леопард. Он включил тепловизор, хотя понимал, что излучение могут и заметить. Но что поделаешь, нужно было понять, что впереди. А впереди была стена из бетонных блоков, сложенных в два яруса. Кое-где в стене имелись бойницы, из которых в сторону украинских порядков зло выглядывали стволы крупнокалиберных пулеметов. Не пройти.

Группа подползла к командиру. Заговорили шепотом, по очереди. Устраивать дискуссию, упираясь головой в кусок промерзшей земли, конечно, не очень комфортно, но, с другой стороны, когда рядом нет более подходящей дискуссионной площадки, в таком положении как-то легче найти общий язык в споре. Особенно если тема спора касается вопроса, идти или не идти на пулеметы. Леопард считал, что надо идти. Капитан под псевдо Лысый доказывал, что надо повернуть назад. Они шипели друг на друга в промозглой ночной тишине, рискуя себя обнаружить, пока Леопард не прошептал:

– Та чого ж ти з нами пішов, капітане? Якщо йти сенсу немає?

Капитан подумал. Он вообще-то очень быстро соображал. И, хотя ясно понимал, что ползти на бетонные сооружения довольно бесперспективно, догадался, что именно это и хотят сделать его товарищи из «Правого сектора». Если он откажется, они все равно пойдут вперед. А раз вышел с ними, значит, с ними и должен вернуться.

– Ладно, парни, ползем дальше. Только не подумайте, что струсил. Плюс?

– Плюс-плюс, – улыбнулся Леопард. – Я тут дещо роздивився. Нам треба доповзти до їхнього бруствера і рухатись вздовж нього. Там, праворуч, де блоки закінчуються, чорна пляма, і я думаю, що це болото. Я бачив його на карті. За болотом уже монастир. Тож, хто бажає холодної освіжаючої ванни?

Каждый из группы разведчиков засмеялся. Но беззвучно. Чтобы смешок предательски не слетел с обмороженных губ.

– Тепер слухайте сюди, – продолжал командир. – Ми не знаємо, що там далі. Але наразі знаємо, як ми будемо відступати. Двоє мають залишитися тут, щоб прикрити наш відступ. Снайпер та картограф. Друг Варан та друг Есквайр. Ясно?

Ни тот ни другой не хотели останавливаться на полдороге, но приказ есть приказ. Леопард, несмотря на отчаянный характер, прекрасно разбирался в людях и знал, на что способен каждый из его бойцов. А они отлично понимали командира и бесконечно ему доверяли. Если Леопард сказал, значит, приказал. А если приказал, значит, на то есть веские основания.

Ну, а логика командира была очень простой. Снайпер может оборудовать себе позицию, спокойно определить цели и, значит, вовремя прикрыть группу при отходе. А картограф единственный, кто в его роте мог вносить изменения чужих позиций в компьютерную карту. Его надо сберечь. Им всем нужны его способности.

– Друже Черкес, тобі не важко? – спросил Леопард.

Он очень корректно намекал на лишний вес бойца.

– Да ты что, командир, – ответил тот. – В горах мы таскали на себе минометы и просто летали с ними, как птицы. А миномет с «бэка» весит почти как я.

«Це правда, але тоді ти був років на п’ятнадцять молодший», – про себя подумал командир.

Они удачно проползли под носом у противника до самого болота. План был на грани срыва с первых минут, потому что в это время года коричневая жижа могла замерзнуть или хотя бы покрыться ледяной коркой, которая громко трещит, ломаясь под весом тела. Но, чудесным образом нарушая все законы природы, вязкое болото не замерзло.

– Нельзя в одну и ту же реку войти дважды, – сказал себе тихо Черкес.

– Це в ріку не можна, а в багнюку можна, – прошептал Лысый.

Они шли через вязкое болото, стараясь не шуметь и не вызвать и малейшего всплеска. Это у них получалось, хотя местами грязевая масса доходила до груди. Апостроф хотел было снять с себя разгрузочный жилет, чтобы не замочить боекомплект, но Леопард остановил его, положив ему руку на плечо:

– Не варто, воно не встигне відсиріти.

– Они нас не увидят? – спросил Мозес.

– Звідки ж я знаю, – честно ответил Леопард, с сомнением разглядывая в тепловизор заросли камышей, окаймлявшие болото.

Вода не сразу пропитала штаны. Сначала ногам стало просто холодно, а потом еще и мокро. Влага коварно и постепенно затекала в берцы, месившие скользкое дно, и до противоположного края болота они добрались до шнурков промокшие.