Книга перемен

«Не пора ли нам наведаться в Джиннистан, Сабина, любовь моя? Помнишь, я обещал тебе тихую идиллию? Выполняю свое обещание. Земной рай трепещет в ожидании нашего воссоединения, сама королева фей вьет нам гнездо. В аэропорту Буэнос-Айреса тебя в течение недели будет встречать некая дама Марисоль. Ей известны твои приметы. Это неправда, что в рай никогда не поздно. Смотри не опоздай, моя крошка Цахес!»

Моя крошка Цахес. Ах ты!.. Ну разве не негодяй? Она никогда не понимала его до конца, он всегда был загадочен и независим, он всегда переигрывал ее и подчинял себе, он асоциален и преступен, только что он устроил ей дикую нервотрепку, и сейчас есть отличный шанс освободиться, выйти из-под его деспотического контроля и снова вести размеренную жизнь, радоваться и горевать по пустякам и принимать три раза в день очень хорошее лекарство. В каком таком раю она сможет найти хорошее лекарство? Она там пропадет, в этом, как его, Джиннистане. Но она. Она, черт побери все на свете, собирается к нему на край света и ревнует его к этой самой аргентинской даме Марисоль из Буэнос-Айреса.

Ну и отлично, думала фрау Шаде, уничтожая файл. Отлично. Все к лучшему. Она выведет на него полицию, так ему и надо. Их обоих арестуют, тем дело и кончится. Но она должна, обязательно должна еще раз взглянуть на этого негодяя, взглянуть гордо и с упреком. И. И — пропади все пропадом. Ей нужно его видеть и… осязать.

Фрау Шаде подхватила дорожную сумку, не имея понятия, что в ней оказалось в результате сумбурных сборов, заперла квартиру, не надеясь вернуться в нее когда-либо, не надеясь на собственную не совсем исправную машину, взяла такси и отправилась в аэропорт.

Глава 9

Во всем соблюдай золотую середину. Мой совет: не останавливай свой выбор ни на красавице, ни на некрасивой, ни на богатой, ни на бедной, ни на знатной, ни на худородной; выбирай себе ровню по рождению, и относительно всех прочих качеств тоже предпочтительно придерживаться золотой середины.

Э. Т. А. Гофман. Выбор невесты.

Из книги «Серапионовы братья»

— Можно, Геннадий Кириллович? — робко приоткрыла дверь заведующего отделением Аврора.

— О, добрый день! Добрый день, Аврора Францевна! Присаживайтесь, я вас прошу. Лизонька, оставь нас на полчасика, не отсвечивай, звезда моя! У тебя там четыре капельницы, вот и проследи.

— Чем порадуете, Геннадий Кириллович? — грустно улыбнулась Аврора.

— Елизавета, уйдешь ли ты? — раздраженно фыркнул профессор, и медсестра, наконец, исчезла. — Рр-распустились, вертихвостки! Одни жалобы на них слышу. Нет, вы только подумайте, Аврора Францевна, эти девицы-медсестрицы, птицы-синицы.

— Геннадий Кириллович. — умоляюще сложила руки Аврора.

— Ммм? — собрал высокий лоб розовой гармошкой военно-медицинский профессор. — Что-с? Целую ручки, дорогая.

— Геннадий Кириллович!!! — В голосе Авроры прозвучали слезы.

— Хм. Да нет, я пока в своем уме, уверяю вас. Преждевременные травматические роды. Инкубатор. Искусственное вскармливание. Вот я тут, видите, как раз листаю историю его болезни. Историю болезни Лунина, Франца Михайловича. Вы никогда не пробовали читать абсурдистскую литературу, Аврора Францевна? А я пробовал. Теперь что угодно издают, а раньше осуждали, считали упадничеством. Произведение называлось, дай бог памяти, «Во всем виноват крот», и написал его некто Фабиан Шульце. Я думал, детектив, потому и купил, не прочитав аннотации. Взялся читать, но через три страницы начал раздражаться, через десять перестал что-либо понимать вообще. Я, однако, проявив упорство, долистал сей шедевр до конца и, представьте, не заметил никаких упоминаний о пресловутом кроте, который во всем виноват. Вы мою мысль улавливаете, Аврора Францевна?

— Н-не особенно, Геннадий Кириллович. Что с Францем?

— Крот, понимаете. Крот виноват. А крота-то и нет никакого. В армию его, во всяком случае, точно не возьмут, с его-то диагнозом. Это, надо полагать, хорошая новость, а?

— Так что же, господи, за диагноз?! — затряслась Аврора. — Геннадий Кириллович, вы мне скажите, — перешла Аврора на сдавленный шепот, — его жизнь… в опасности?