Книга песен Бенни Ламента

Я нежно обнимал Маргарет, пока мы танцевали, и держал ее руку весь вечер, но домой привез рано, уже сознавая, что больше никогда с ней не увижусь. Я проводил девушку до двери. Она помедлила, прежде чем войти в дом, но в ответ на ее очаровательную застенчивую улыбку я лишь пожелал спокойной ночи и, не оглядываясь, пошел обратно к машине Сэла. Я отказался от нее. Сознательно, мучительно. Я обошелся с ней жестоко, хотя изначально и не хотел этого. Я знал, что нравился Маргарет. И она меня привлекала. Но она стала бы ждать от меня определенных вещей и поступков. Того, чего обычно желают от своих поклонников девушки. Чтобы я был любящим, ласковым, заботливым. Водил ее в кино и рестораны, покупал и дарил цветы. Я, конечно, мог все это делать. И даже получал бы от этого удовольствие. Я был бы счастлив, гуляя с ней под руку и лежа рядом, даже если мне пришлось бы ждать этого целую вечность… Но все это продлилось бы очень недолго.

Маргарет могла стать моей девушкой. Но я не хотел обзаводиться второй половинкой. Девушка должна была стать женой. Жена – матерью. А мать и ребенок – это уже семья. Мой отец стал бы дедом. И был бы этому рад. Дядя Сэл пришел бы на нашу свадьбу, потрепал меня по щеке, поцеловал Маргарет и дал бы нам некоторое количество денег – принял бы нас в семью. А я знал, к чему все это приведет. Знал, что значит эта самая семья, и не желал становиться ее частью. И потому дал задний ход.

В ту ночь, попрощавшись с Маргарет, я заглянул к Агнес Тол на Марион-авеню. Она работала в гардеробе в «Ла Вите» и была гораздо старше меня. Ее бедра были не такими стройными, как у Маргарет, кожа – не такой гладкой, а грудь уже обвисла. Но она не ждала от меня ничего, кроме пары добрых слов и нескольких поцелуев. Я посвятил Агнес песню, сидя в исподнем на ее кровати с губной гармошкой в руках и напевая по строчке между тактами:

Я ночь провел у Агнес Тол,
Стонал от страсти и тоски,
А утром выставлен был вон —
Едва успел надеть носки!

Агнес посмеялась над моим куплетом и предложила спеть его хором. Что мы и сделали. А когда закончили, она заставила меня уйти, как я и предсказал в своей песенке. И это было именно то, чего я хотел. Я никогда не любил Агнес Тол, и она не ждала от меня любви. По возрасту она годилась мне в матери, и никто из нас не стремился к отношениям. Но той ночью, как и многие ночи позднее, я, целуя Агнес Тол, думал о Маргарет Бонди и ее застенчивой и полной надежд улыбке.

* * *

Визит с отцом в «Шимми» в тот четверг напомнил мне по ощущениям проводы до двери Маргарет Бонди с полным осознанием того, что я к ней никогда не вернусь. Я рисковал разочаровать Эстер и наверняка отца. И как много лет назад он спросил меня о Маргарет, так и в этот раз он не преминул бы спросить об Эстер. Я в этом не сомневался.

Эстер пела на сцене с той же силой и горечью, как на прошлом выступлении. И мои нервы затрепетали от тембра ее голоса. Мне не хотелось, чтобы отец увидел, как я смотрю на нее, и я упорно отводил глаза в сторону, но мои уши были насторожены, как у собаки.

За барной стойкой снова дежурил Ральф, и мы примостились на два свободных табурета. Отец заказал бутылку колы. Я последовал его примеру.

– Колы? – непроизвольно округлились глаза Ральфа.

Мой отец был самым странным гангстером в мире!

– Я не пью при моем мальчике, – пояснил он бармену.

Мне было почти 30, но для отца я все еще оставался мальчиком. И ни он, ни я не пили вместе. Кусок пиццы? Да! Сэндвич? Конечно. Но не пиво. Это было одно из его правил. На глазах у моего отца спился его отец, и он ни разу за всю жизнь не предложил мне алкоголя. Я, естественно, выпивал. Но не в присутствии отца. Он мог пропустить рюмку-другую, слушая радио, смотря телевизор или читая газету. Когда отец ездил по делам с Сэлом, он не пил вообще. Он тогда работал – улаживал проблемы. А на пьяную голову делать это было сложнее.

А еще мой отец никогда не кричал. Ему не требовалось повышать голос. Не тратя слов попусту, он обычно получал то, что хотел. В определенном смысле отец был философом. Чрезвычайно рациональным и бесстрастно невозмутимым. И он всегда выполнял свои обещания. Я вырос, зная: если папа сказал, что позаботится о чем-то, он обязательно сделает обещанное. Даже если способы проявления его заботы были мне не по душе.

– Не ставь людей перед большим выбором. Достаточно двух вариантов. Или так, или так. Упрости им выбор и не спорь, что бы они ни выбрали. Просто объясни им, что произойдет в одном случае и в другом. И сделай, чтобы так все и вышло. Слухом земля полнится. Люди будут знать, что ты не блефуешь и не притворяешься. И подчинятся. В большинстве случаев для них сущее облегчение знать, что делать.

Иногда отец и вовсе не оставлял людям выбора. Не оставил он его и Ральфу.

– Расскажи нам о вашем бенде, – потребовал он, когда бармен открыл и подал ему колу.

– Хорошо… гм, а что вы хотите знать? – запнувшись, уточнил Ральф.