Книга пятая Команда кошмара

Предположения — ошибочны, такова горькая правда нашей жизни. Ты стремишься к контролю над ситуацией, просчитать её, понять, изменить к своей выгоде, но, ошибившись всего в одном-двум важных факторах, получаешь искаженную картину. В этом, кстати, кроется один из секретов мощи русского народа, из-за которого его справедливо опасаются все. Даже сами русские. Святые слова «по*уй, на месте разберемся»… они невероятно эффективны при достаточной мотивации. То есть, собственно, желании разобраться при дефиците инструментов дистанционного анализа. Как говорится, у носорога плохое зрение, но это, обычно, не его проблемы.

В нашем с Юлькой случае мы ошиблись, исходя из одной неверной предпосылки — что наших парней, поехавших с добрым дядей в подозрительное место, захватят в заложники. Нет, отнюдь. Все они были относительно свободны в своих действиях, более того, принимали участие в старой как мир игре подвыпивших деревенских парней, зовущейся «отп*зди приезжих!». Но с нюансами.

Перед зверски обшарпанным деревенским клубом, видавшим все из хороших времен, вовсю активничали аж три группы молодых людей. Первая орала «Вы чо, это ж 'Пеликаны»! Вы чо?!!«, вторая костерила первую, рыча, что это гнусные фальсификации, а третья, имевшая в меру битый вид наших орлов, пыталась попросту удрать, чего у них, понятное дело, не получалось, так как для второй группировки они как раз представляли приоритетную цель для выдачи звездюлей. Первая группа, надо признаться, много орала, но куда меньше действовала, больше из обороны, что было вполне понятно — 'Пеликаны»-не-«Пеликаны», но они-то уедут, может даже и в реанимацию, а остальным тут жить… но всё равно, бой стоял нехилый.

Я, наблюдая за всей этой возней из-за угла дома, размышлял, пытаясь попутно отыскать взглядом как подозрительную личность, так и его машину. Или хотя бы бабу. Юля тихо шипела ругательства, страдая за битых музыкантов, но мне не мешала.

— Какой идиот назвал почти рок-группу «Пеликаны»? — наконец, решил я слегка отвлечь девушку.

— Сверху указание поступило, — ответила она, — Максимально нехулигански надо было назвать. Чтобы бодро, стильно, молодёжное, но без намека на анархию там или еще что-то такое.

— Да, слышал я твои песни с «Пеликанами», — задумчиво пробормотал я, — Если бы их исполняла не ты, то никто бы не слушал. Самая идея рока в свободе, а у нас…

— В жопе глаз, — сварливо пробормотала подруга, — Смотри, вон они!

Действительно, в ранних потёмках из зарослей возле клуба выбралась колоритная парочка. Мужик в застегнутом на пару пуговиц пиджаке и идущая за ним, оправляющая легкое белое платье девице, слегка полненькая и очень миловидная.

— Вот с-сука, — узнал я мужика, — Выжил.

Мать его. Коробок, сука! Здесь, в гребаном Саратове! Почему он вообще еще живой⁈

— Что? Вить, ты куда⁈ — тут же всполошилась Палатенцо.

— Переходим на внутреннюю речь, пока я иду, — отрывисто бросил я, неторопливо приближаясь к драке возле клуба.

— «Кто он⁈»

— «Адаптант, очень сильный. Умеет оперировать холодом вплоть до создания лучей, способных моментально проморозить человека. Неумелый, но очень опасный для простых людей. Крайне опасный. Я думал, что он мёртв»

— «То есть, это противник⁈»

— «Да»

— «И ты вот так прёшь на него⁈»

— «Юля, посмотри, мы в долинке, в самом низу, все дома по бокам. Центр деревни, вечер. Считай всё село у него в заложниках. Единственный адекватный вариант — приблизиться на расстоянии твоего удара молнией. В идеале выманить его, как он выманил нас».

— «Я не могу ударить по-настоящему, пока я в тебе!».

— «Стану туманом — бей сразу. Прицел не загорожу»

— «А если он не один⁈»

— «Придётся рискнуть. Любой боевой исход в центре деревни ведет к огромным осложнениям. В любом случае, я должен попытаться предотвратить… разберемся»

Дурость? Да. Но именно здесь, в некоем несчастном саратовском селе, где самые простые деревенщины прямо сейчас чистят морду обычным, в принципе, говнарям, применение сверхсил казалось мне святотатством. А еще, всё происходящее напоминало какой-то люто всратый вестерн, снятый в том же Саратове за добровольные пожертвования от неравнодушных педерастов… А как иначе это назвать?

Потёмки, крики, удары по лицу. Узнавший меня по прическе Коробок, тут же развернувшийся ко мне лицом, спрятавшаяся за него девушка. Моё медленное приближение. Крики поддатого взрослого мужика, ринувшегося в мордобой и начавшего неуважительно отхватывать от обиженных им устно участвующих. Отползающий гитарист с юшкой, капающей с грязной морды. Запах говна, полыни и степи. Омерзительно скрипучая музыка, гундосящая из разверстых дверей «клуба».

Ну и я такой красивый в солнцезащитных очках и с фальшивой, но красивой бородой. Иду. Медленно. Надвигаюсь, так сказать.

Самое оно для сурового мужицкого разговора, не так ли?

Вы, конечно, со мной согласитесь. Несмотря на говны и вообще Саратов, всё-таки, встреча двух мощных неосапов, между которыми пробежала не одна кошка, должна быть эпичной с точки зрения любого ценителя момента. Однако, есть те, кто момент не ценит. Например, получающие на орехи музыканты.