Книга пяти колец. Том 4 (СИ)

— Набор трав помогающий человеку говорить правду, а при нажатии на пару точек вызывает тихую и спокойную смерть. — Я сглотнул, понимая по какой тонкой грани сумел пройти. Он с отеческой улыбкой посмотрел на меня и отпил еще немного чая. Поставив пиалу дракон продолжил говорить:

— Травы могут многое, насколько я понимаю, базовую алхимию ты уже знаешь. — Я кивнул в ответ на его вопрос. — Рекомендую тебе заняться изучением составления сложных составов и многокомпонентных препаратов. Если хочешь достичь больших высот в нашем ремесле, то это необходимые знания. Они же помогут тебе с твоей задачей от госпожи Такеши Кумихо. — Мои мышцы одеревенели от напряжения, но старик лишь добродушно покачал головой. — Расслабься, официальная версия гибели Ошиды Кана уже давно доведена до сведения всех заинтересованных. У старика не выдержало сердце. Он слишком далеко зашел по дороге справедливости и в один ужасный момент, его душа не выдержала несовершенство этого мира. — Взгляд дракона мгновенно стал невыносимо тяжелым. — Если мне понравится твой отчет по этому делу, то получишь, от меня, еще одну рекомендацию, на этот раз к наставникам в Академию Земли и Неба. А теперь свободен, мне нужно закончить дела перед отъездом.

— Спасибо за то что поделились своей мудростью, старший. — Глубина моего поклона, по традициям этикета, соответствовала максимальному уважению. Выйдя из его кабинета я прислонился спиной к каменной кладке. Мое сердце билось как барабан призывающий солдат немедленно атаковать. В голове мелькнула мысль, что мне очень повезло выбраться оттуда живым. “Ты очень прав, Ян. Этот старик смертельно опасен, но желай он твоей смерти, ты бы умер от сердечного приступа в своей камере. Надеюсь ты понимаешь, что тебе придется делать три, а то и четыре версии своего отчета?” Для начала надо хоть что-то разузнать о смерти Ошида Кана.

Следующие пару недель прошли в лютой гонке, в которой нам с Мэйлин удалось выяснить немало интересного о бывшем хозяине Нефритовой обители и о том как он воспринимал свои обязанности Нефритового магистрата. Нам приходилось выполнять разные мелкие поручения у старожилов этого места, подслушивать разговоры, ведь несмотря на то, что Ошида Кан умер давно его смерть обсуждали до сих пор. При все этом у нас появился неплохой план обители и ее окрестностей составленный во время наших поисков.

Все это оказалось возможным лишь потому что по мнению наставника Шино нам было нечего делать на его занятиях и мы прекрасно подготовлены для боев без оружия. Для начала мы составили план действий и решили строго ему следовать, как бы это смешно не звучало. Лучше всех все всегда знают те кого никто из высокородных не замечает — слуги и простые солдаты. Последние наконец-то вздохнули свободнее. Журавль был настоящим фанатиком тренировок и от своих людей требовал невозможного. Почти каждый спарринг с ним заканчивался как минимум серьезными ушибами, если не травмами, поэтому потенциально желать смерти этому старому пердуну могли все бойцы, служащие под его началом. К тому же он не умел промолчать если видел чье-то несовершенство, так что от его резкой и очень едкой критике доставалось и магистратам приезжающим сюда для обучения или получения новых должностей, ведь по традиции пайцзы магистратов нефритовой канцелярии выдавались только тут.

Слуги шептались, что его откровенно ненавидели не только в своем клане, но и даже в собственной семье. Его старший сын попросту проигнорировал похороны своего отца, что для империи живущей в парадигме сыновней почтительности попросту немыслимо. По слухам многие магистраты жаловались на его почти параноидальную скрытность и любовь к утаиванию информации, что очень серьезно усложняло выполнение их прямых обязанностей. Поговаривали, что он умел, не хуже Скорпионов с их теневой магией, исчезать из своего рабочего кабинета и так же неожиданно появляться. Хотя возможно тут просто была хорошая система тайных ходов. В общем слушаться его слушали, но о каком-то доверии в его отношении попросту не могло быть и речи. К тому же, что ходили слухи о том, что его здоровье в последние годы стало серьезно сдавать. Он стал реже появляться на людях и спускаться из своего рабочего кабинета, который был в соседней комнате с его спальней. Если его присутствие не требовалось на официальных мероприятиях он даже обедать предпочитал у себя в кабинете.