Книга победителей

Актрисе Демидовой подвластны любые роли, любые эпохи. Незадолго до той поездки в Ялту она закончила работу над ролью Электры: «Трагедию Софокла поставил в Греции с нашими актерами Юрий Любимов. Почему до сих пор волнует этот миф? Электра, подобно древнегреческим статуям, – сама грация, она ощущает полноту жизни и спокойствие. Она в ладу с собой и с богами (то есть с Природой). У нее абсолютная вера в Бога, в Космос… Мне кажется, спасение сегодня в Вере. Но в Вере, если тебя ведет Дух-совесть, а не просто ритуальные церковные обряды. Атеист Чехов в «Трех сестрах» говорил устами одного из персонажей: «Человек должен быть верующим или искать веру, иначе жизнь его пуста, пуста…»…

В то время Демидова еще служила «на Таганке». Я попросил ее прокомментировать слухи о назревающем конфликте между мастером и актерами. Алла Сергеевна высказала свою позицию предельно четко и лаконично. «Когда нам сообщили, что Любимов собирается купить Театр на Таганке (вместе с какой-то западной фирмой, потому что у него самого, думаю, не хватило бы денег), мы, «старики-кирпичи», были обижены, поскольку он сам нас об этом не предупредил. Конечно, мы бы поддержали его, как всегда поддерживали в любых ситуациях. А этим недоверием он как бы отрезал себя от нас. Но когда встал вопрос, изгонять Любимова из театра или нет, я была среди тех, кто его защищал. Потому что он основал этот Дом. Сейчас в репертуаре только спектакли Любимова. Оставлять эти спектакли и вышвыривать их создателя за порог Дома, я считаю, что это будет безнравственный поступок». Я спросил, продолжаются ли судилища в театре: «Не знаю, – ответила Демидова. – Я не была ни на одном собрании и не собираюсь на них ходить». Кстати, вскоре после этого Демидова покинула «Таганку» – тихо, без каких-либо деклараций.

Она вообще обожает тишину. «В Москве люблю ходить за грибами. Здесь, в Ялте, я ни с кем не общаюсь. Сижу на балконе, читаю книжки. Причем разные – от хорошей философии до самых «низких» детективов. Смотрю на море… Голова проясняется. В основном упорядочиваются внутренние ритмы. И недаром мы забрались с вами сейчас на эту гору – нужно хоть ненадолго оказаться вне шума и суеты»…

Все эти годы мы периодически общаемся с Аллой Сергеевной. Например, когда я пригласил ее на съемки программы «Полнолуние», которую в середине 90-х делал на канале «Россия», она предложила встретиться в мастерской Рустама Хамдамова: «Там хорошая аура». А однажды, в мае 2012-го, я побывал в гостях у Демидовой дома.

– Сейчас час дня. Когда я зашел к вам в квартиру, вы сказали, что для вас это раннее утро, поскольку спать вы ложитесь в четыре утра. С чем это связано?

– У меня всю жизнь время передвинуто. И в университет я всегда ходила только к третьей лекции. Слава богу, не было никаких санкций. Даже Юрий Петрович Любимов, который к актерам относился строго и любил рано начинать репетиции, понял, что утром от меня проку нет, и разрешил приходить после двенадцати. Правда, позже, уже когда репетировали «Бориса Годунова». И вы понимаете, как «полюбили» меня после этого остальные актеры.

– Я предполагаю, что актеры «Таганки» и раньше вас очень «любили»: как же, актриса номер один!

– Нет, вы знаете, я не стала «актрисой номер один», там никто в первые годы не был «номер один», даже Высоцкий. На Таганке раньше вообще не было иерархии, но там было соревнование и, видимо, была зависть.

– А вы эту зависть чувствовали?

– Нет, не очень чувствовала, я потом это поняла, когда прочитала дневники Золотухина. Я вообще, откровенно говоря, умна только задним умом, у меня нет опыта будущего, у меня есть опыт прошлого. Я поняла, что, видимо, оттого, что я рано стала сниматься, раньше всех, мне завидовали. Высоцкий начал сниматься еще до 1968 года, но в каких-то «Стряпухах», а это вообще всерьез не принималось, даже наоборот. А у меня сразу – «Дневные звезды», «Щит и меч», то есть заметные картины. Но поскольку я всю жизнь была на обочине, то зависть не очень замечала. Пока однажды, это был уже 1980 год, на премьере «Бориса Годунова» меня не избила моя однокурсница по Щукинскому училищу прямо перед выходом на сцену.

– Как это – избила?!