Книга последней Тьмы

А оно было хуже некуда. Если бы люди не предложили переговоры, то единственным верным решением было оставить город и бежать, надеясь на то, что они окажутся быстрее войска людей. Иначе банемиды принялись бы убивать друг друга внутри стен, выедая печень поверженным. Голод и жажда власти в стенах Ллорна уже достигли своего пика.

Когда идущие на встречу с людьми были отобраны, банемиды стали расходиться. От прежней шумной толпы не осталось и следа.

– Кахчи! – к нему подошёл старейшина Прамков, который тоже прошёл состязание словом. Его звали Прокр, и это имя описывало старого пройдоху как нельзя лучше, ведь означало оно «скользкий». – Что думаешь?

Ему не очень-то хотелось обсуждать свои мысли с кем-либо, а тем более с ним, потому в ответ он лишь промычал что-то невнятное. К сожалению, это не помогло Кахчи отвязаться от назойливого старика.

– Уверен, столь мудрый старейшина, как ты, мой друг, уже знает, чего требовать при встрече с людьми, так ведь?!

Кахчи разочарованно вздохнул.

– Прокр, ты всерьёз полагаешь, что мы в том положении, когда имеем право требовать? Если это так, то я бы предпочёл, чтобы ты оставался здесь, а не шёл со мною.

Прамк даже раскрыл рот от удивления, которое быстро сменилось негодованием.

– Ты думаешь, что это я иду с тобой?! Уверен, что всё как раз не наоборот, Кахчи?

– Видят боги, мне плевать. Главное, чтобы ты не испортил всё своим высокомерием и жаждой самоутверждения, Прокр. – Отмахнувшись от него, старейшина оставил того кипеть в бессильной злобе.

Кахчи и вправду хотел бы решить с людьми всё миром. Но, видимо, с такими глупцами, как эти Прамки, им светило разве что быть изгнанными или полностью уничтоженными. А ведь жизнь на таких плодородных землях должна была быть столь чудесной для детей банемидов…

«Хкаррит и его жестокость…» – да, он винил именно Хкаррита в том, что сейчас каждый человек ненавидел банемида. Если бы войском управлял честный и сдержанный предводитель, то правила войны соблюдались бы банемидами, пленных не истязали бы до смерти ради потехи, а женщин и детей… Об этом Кахчи старался не думать. Он пережил нескольких достойных собратьев, но не знал сейчас ни одного, кто не заслуживал бы жизни в болотах.

Если люди решат перебить их всех, то он не будет сильно против. Они заслужили это.

Он устал, ноги почти не слушались его. От длительного бега он практически не чувствовал их выше стоп, а его лёгкие как будто слиплись внутри груди, отказываясь вбирать воздух. Но крики и улюлюканье преследователей вынуждали продолжать движение. Его лохматый чёрный друг терпеливо оглядывался на него, тревожно шевеля ушами. Он тоже чувствовал грозящую им опасность. Чёрный волк пустоши, взращённый следопытом Равнин, был предан ему и ни за что не покинул бы его, даже перед лицом гибели. Цузхе был уверен, что он не заслуживал такого друга.

Племя было истреблено. Мать убита. Старший Шаман тоже. И если бы сам он не был в момент нападения врага на далёкой прогулке, то быть ему уже кормом для червей.

Цузхе или Чёрный Зуб, как его называли соплеменники, бежал уже второй день. Он не мог поверить, что преследователи станут гнаться за ним в его темпе. В конце концов, он всего лишь следопыт и воин уничтоженного племени, не более того. Но он надеялся, что сумеет вымотать их быстрее, чем устанет сам. Пока что его надежды не оправдывались.

Насколько он мог видеть, напавшее племя было не просто большим, оно было огромным. Сам Цузхе не мог и предположить, что на Равнинах бывают такие многочисленные сообщества. Представить, что несколько племён объединились, он тоже не мог. Это было невозможно. Не здесь. Все местные дикари находились в постоянной вражде друг с другом, обусловленной веками кровной мести и борьбой за территории. Собрать их все под одним началом непосильно никому.

Но почему же их было так много?!

Дикие Равнины населяли отбросы Единого мира, те, кому не было места в нём – полукровки и изгои. Сам Цузхе был потомком полулюдей. Его мать, как и его отец, были рождены от изнасилованных банемидами людских женщин. Их матери погибли при родах, как это часто бывает в подобных случаях. И будь они в большей степени людьми, нежели банемидами, то погибли бы тоже, но дети банемидов куда более приспособлены к жизни, чем человеческие.

Волк подбежал к хозяину и низко зарычал, глядя назад, вздыбив шерсть на спине. Это означало лишь одно – опасность была ближе, чем сам он думал. Цузхе остановился и развернулся, приготовив свою духовую трубку. Он не стал пока снимать с пояса нож. Кто бы это ни был, двигался он столь же быстро, а значит, устать должен был так же.

Из-за груды поросших травой валунов, какие сотнями лежали вокруг, показался чёрный свез. Эта порода уступала серым свезам в габаритах, но была тоже смертельно опасна. На больших выступающих клыках зверя красовались две красные насечки.

«Боевой свез северных варваров!» – удивился Цузхе. Он уже убивал чёрных свезов и даже вышел победителем из схватки с серым. Но его поразило то, что северные племена пришли сюда, на территорию Средних Равнин.