Книга последних слов

Оправдания мне, конечно, нет и быть не может в природе каждого уважающего себя общества. Тут все ясно, и снисхождения я просить не намерен ни в жисть. Могу встретить пулю лицом к лицу, а не затылком, и заявляю заранее, что ни на каких урановых разработках ишачить не буду. Мы, рязанские, или живем как люди, или помираем как лебеди, не склонив шеи перед подачкой в виде медленной смерти на атомном руднике. Этот шаг я посвящаю борьбе народов за ядерное разоружение… Вот так…

Двадцать лет, может, пройдет, а люди нет-нет, да и вспомнят, что жил в Рязани такой бедовый парень Петька Абрамушкин, который хоть и дел натворил жутких, но самолично воскликнул: «Нет водородной бомбе!… Руки прочь от кнопки мировой войны!…»

А теперь разрешите задать вам, граждане судьи, мистер прокурор и дорогие рязанские зрители, следующий вопрос: почему ни следствие, ни суд не интересуются, почему, по какой такой причине тихие и примерные в прошлом два паренька из старинного русского города, воспетого в стихах и в памятниках Ленину, почему они вдруг заделались кровопийцами в буквальном смысле этого слова?… Почему?… Может, родственники у них имелись разбойнички с большой дороги лет сто назад?… Может, работать им не хотелось, наподобие того, как неохота ишачить комсомольским и партийным замполитам?… Или не крестили их мамки и бабки тайком от советской власти в деревенском Храме Божьем? Может, безнаказанными считали они себя вроде сынишки секретаря райкома Кучина, который таксиста шпокнул за восемь рублей ноль шестнадцать копеек? Его передо мною вы судили и пять лет всего дали ради папаши…

Общий ответ гласит: нет. Не подходят эти пареньки под вышеозначенные рубрики. Не подходят и вылезают изо всех рамок туда, откуда вы с самого следствия отводите блудливо глаза правосудия. В афганскую народно-освободительную кампанию 1981 года. Вот куда. И давайте проследуем, пожалуйста, граждане судьи, вместе с нашею моторизованной пехотной дивизией в город Кабул.

Попрошу тишины в зале, причем угрюмой тишины, а не подозрительной. Говорить буду коротко и ясно.

Целый месяц до переброски по воздуху замполиты вбивали в наши головы, что нам всем выпадет вскоре высокая честь начать победоносное наступление сначала на Афганистан, а потом на нефтяные артерии Запада в Персидском заливе, после чего империализму, сионизму и косоглазым япошкам придет полная гробовая крышка. Перекроем мы им кислород так, что только забулькают и захрипят с кровавой пеной на губах. В окрестностях, товарищи, Кабула будут еще иметься не уничтоженные басмачи – пособники нефтяных картелей и трестов… Ваша задача – ликвидировать их безжалостно. Стрелять на месте. Военные базы басмаческих бандитов стирать с лица земли вместе со скотом, семьями и шмутками. Никого не щадить. Или вы их, или они нас. Как отцы наши и деды сажали на штык фашистского гада, так и вы сажайте басмача без пощады. Разведка доносит – и специалисты тоже склоняются к этому, – что басмачи, если и берут врага в плен, то затем судят по законам ислама – и прощайте, как говорится, родные папа и мама… Вперед, на последние рубежи империализма-сионизма-мусульманского мракобесия!…

Тошно вспоминать про свое участие в убийствах мирного населения и детей, граждане судьи и жители родной Рязани, тошно… Навидались мы там с Колею Юркиным покойным, Царство ему Небесное, такого, что без «плана», то есть гашиша, с ума спятили бы… Окружали, обстреливали, шмонали, к стенке ставили, мародерствовали, шалили, конечно, от страха и жестокость проявляли.

Но вот что я заметил: чем больше мы проявляли злобного насилия к врагу, тем сильней разбирал нас азарт снова выйти, так сказать, на дело, а замполит разъяснял, что это мы оперились слегка и становимся профессиональными солдатами в смысле суворовского искусства побеждать… Ваш моральный и служебный долг – повышать воинское мастерство и быть в деле уничтожения врагов афганской революции отличниками боевой и политической подготовки, товарищи и офицеры…

А тут товарищи наши боевые, с которыми одеколона не один литр «Курортного» выжрали после рейдов, погибать начали… Не вышло у нас молниеносной войны с поддержкой всего населения, как обещали замполиты.

Зима настала. Тоска вдали от родины. По Кабулу патрулируешь, а глазами кабульцы расстреливают тебя на каждом шагу, словно оккупанта немецкого. Так и хотелось очередью из автомата полоснуть по этим ненавидящим советского солдата зенкам… Добился-таки замполит. Пробудил в нас жгучую ненависть к афганцам, в каждом и в каждой учил видеть врага смертельного.

Ну я один разок погорячился. Документы проверяли, а старик с сыном подозрительно быстро за пазуху рыпнулись. Я и уложил их с ходу обоих. Оружия, правда, после шмона не оказалось у убитых, но дело замяли, а меня сфотографировали на фоне знамени части и послали фото родителям.

Про подвиги наши с Колькой Юркиным на собраниях говорили и в пример ставили, но нервишки сдавать у нас начали, потому что конца не было видно этой освободительной войне по долгу пролетарского интернационализма.