Книга предсказанных судеб

Дело даже не в том, что после четырех месяцев молчания ей позвонил бывший муж. Собственно, он и раньше им изредка звонил. С ней беседовал, с сыном общался. Не часто, но все же… отцы-то ведь разные бывают. Но на сей раз разговор состоялся совсем не рядовой, можно сказать, из ряда вон. Суть его сводилась к следующему: пять долгих лет, с тех пор как Ольга от него ушла, Филипп жил в разлуке с Денисом, отчего жестоко страдал. Теперь же он пришел к выводу, что хочет сам заняться его воспитанием, соответственно, перевезти во Францию, и если Ольга с его решением не согласна (возражения он слушать не стал), то он намерен через суд получить опеку над сыном. В подтверждение своего решения Филипп привел веские аргументы, касающиеся неблагоприятной экологической обстановки в Москве, тяжелого материального положения Ольги (откуда он это взял?), а также плохого социально-политического климата в РФ в целом. Он, как всегда, говорил предельно вежливо, корректно, гладко, избегая неудобных формулировок, говорил так, как будто рассказывал о недавнем походе в ресторан. Голос бывшего супруга все звучал и журчал, точно лесной ручей. А Ольга стояла, прижимая трубку к уху, и молчала. Казалось, она лишилась не только дара речи, но и слуха, будто рядом разорвалась бомба. Ей особенно запомнилась дурацкая, небрежно брошенная фраза, точь-в-точь как в кино: «С тобой свяжется мой адвокат», которая долго стучала ей в висок уже после того, как она повесила трубку.

«Господи! Для чего все это ему понадобилось? Зачем? – думала Ольга. – С чего вдруг он вспомнил про Дениса? Целых пять лет ждал, и вдруг, ни с того ни с сего, суд! Что он там задумал, в своей Франции! А может, у него появилась женщина? Но зачем ей, то есть им, чужой ребенок? А если она… хотя чего тут додумывать. Боже мой! Отнять у меня Деньку! Откуда взялась эта идея с опекой? Да ему самому опека нужна. Это же просто смешно – Филипп и отцовские чувства. Нонсенс какой-то, ерунда… впрочем, про такое она уже от кого-то слышала. К повзрослевшим сыновьям отцы проявляют больше внимания, с ними интересней, чем с младенцами. А может, Филипп затеял все это по настоянию матери? Нет, Аньес никогда не стала бы. Нет, она не могла…»

Новость была настолько невероятной, что не укладывалась в голове. Уставившись в одну точку, Ольга молча сидела, пытаясь сосредоточиться, но где-то глубоко внутри ее стремительно поднималось и росло нехорошее предчувствие…

– Что с тобой? Ты вся побелела… – робко подойдя к ней, спросила Нина. – Это кто звонил? Филька, что ли?

Ольга кивнула.

– А чего он с Денечкой-то разговаривать не стал?

Ольга не ответила. В ушах, как заезженная пластинка, продолжали звучать слова про адвоката, они-то в конечном итоге и подсказали ей решение:

– Нин, ты не в курсе, Виктор Семенович еще практикует? – с надеждой в голосе обратилась она к своей тетке.

– Кто ж его знает… – качая головой, ответила та, и ее седые кудри пришли в движение. Нина нахмурилась. – Давай выкладывай, что случилось? А то сидит, молчит, сама не своя.

Через полчаса, немного придя в себя, Ольга позвонила Виктору Семеновичу Шепелёву, давнишнему Нининому ухажеру и очень известному в свое время московскому адвокату, который, несмотря на преклонный возраст, все еще практиковал. Но, увы, разговор с Шепелёвым лишь усилил Ольгины страхи. Ее бывший муж, французский подданный Филипп Помар де Рабюсси, права на ребенка имел.

Воистину пути Господни неисповедимы. Что толку теперь заламывать руки, рвать на себе волосы и восклицать: «Такого я даже представить себе не могла?», «Как он посмел!», «Как мог он забыть все, что между нами было!». Получается, мог, и посмел, и забыл…

Хотя начиналось все действительно здорово. Красивая история любви. Он – француз, она – русская, он – в Париже, она – в Москве, где однажды они и встретились, двое не очень юных, но очень одиноких людей. Некоторым такая история могла бы показаться банальной. Сама же Ольга, на тот момент незамужняя, бездетная, в один год похоронившая обоих родителей, была иного мнения, потому что неожиданная встреча с Филиппом в прямом смысле спасла ей жизнь. До него были глубочайшая депрессия, бессонница, таблетки вперемешку с алкоголем, неизбывное чувство вины перед ушедшими родителями и реальные шансы провести остаток жизни в сумасшедшем доме. Завязавшиеся отношения стали для нее чем-то вроде спасательного круга, и ей снова захотелось жить.

Все началось, как это обычно бывает, случайно, с телефонного звонка. Одна коллега попросила ее подменить, выйти поработать с группой французских ВИПов, приезжающих в Москву. Хотя группа – громко сказано. Всего четыре мужика. Программа нехитрая: встреча в аэропорту, размещение в гостинице, ужин, небольшая прогулка по центру, ну и дальше в том же духе.