Книга про свободу. Уйти от законничества, дойти до любви

Если вы читаете утренние молитвы, то помните, возможно, слова из 6-й молитвы святителя Василия Великого, где он благодарит и благословляет Бога: «…подавшего нам сон во упокоении немощи нашея и ослабление трудов многотрудныя плоти». То есть плоть, изрядно потрудившаяся, требует отдыха – сна. И если мы ей такого ослабления предложить не можем, то плоть забивается в какой-нибудь тупик лабиринта и начинает брать свое – пирожное, мороженое, попкорн… На то она и плоть!

Так давайте научимся вовремя переключать плоть на какое-либо отдохновение. И при этом помнить главное: надо остановиться. Остановиться не в своем сопротивлении страстям, а остановиться при перенапряжении.

Научитесь переключать регистр усилий, найдите ритм труда и сна, молитвы и любования закатом, бодрствования и вечерней музыки. И главное, не засиживайтесь в тупике. Этот – не из самых сложных.

* * *

Сребролюбие

Такое же красивое слово, как и чревоугодие. И столь же обманчивое кажущейся несовременностью.

Серебро – вот слово, отвлекающее здесь наше внимание. Дело, конечно, не в серебре. Сорока тоже собирает блестящие штучки, однако в этом случае мы не говорим, что ее одолела страсть сребролюбия. Дети тоже набивают карманы самыми невиданными штуками, за это мы их можем отругать, позабыв, что из себя представляли наши карманы в том же возрасте. Но даже и в этом случае нашего глубокого неудовольствия мы не станем винить их в страстях, разве что в пристрастиях.

Моя мама, пережив блокаду Ленинграда (безвыездно), не могла потом выбрасывать не только съестное, но и всякие прочие вещи. В начале 90-х годов все антресоли нашей квартиры были забиты пластиковыми коробочками и стаканчиками из-под йогуртов. Убедить ее, что завтра с новым йогуртом она получит и новый стаканчик, было невозможно. Это была блокадная травма и вдобавок еще традиция того времени: хорошая штука всегда может пригодиться, зачем выбрасывать! В то время дачи горожан были плотно забиты вещами, которые себя уже полностью изжили в пределах города. В городе не нужны, но не выбрасывать же! И дачи превращались в склад ненужных вещей.

Конечно, это была страсть, замешанная на голоде. Хотя в 90-е годы этой страсти было оправдание и извинение. Оправдание в том, что «грех выбрасывать то, что нужно другим людям и может еще пригодиться». Извинение – поскольку те люди пережили не только голод в блокаду, но и годы советской власти (те, кто пережил), когда действовала карточная система и вещи скорее «доставались», а не покупались.

В истоках любой страсти лежит какое-либо вполне объяснимое чувство (природное, стадное, рефлекс и так далее), но в какой-то момент это природное чувство перекрывает свободу и заводит на такую глубину, где уже нет конца, нет дна. Нет выхода из тупика. И нет свободы. Значит, если доверять только природному чувству, то можно потерять меру.

Сребролюбие – страсть, поскольку она дает команду: «Не бросай! Это твое, прижми к телу и держи!» Свобода кончилась, пришло время выполнять команду и подчиняться страсти, если не умеешь с ней обращаться. А попробуем поступить наоборот.

Митрополит Антоний Сурожский предлагал выполнять такое упражнение.

Сними свои часы и возьми в руку. А теперь попробуй этой рукой пожать руку друга или обнять возлюбленного. Не получается… Потому что ты не свободен. Лишена свободы не только твоя рука, но ты сам как личность. Ведь чувствуешь, как трудно разжать руку, легче выполнить команду: «Не бросай, это твое!»

Хочешь действительно научиться совладать со страстью – брось часы! Разожми руку – и брось. Часы жалко? Брось их на подушку, но брось. Чтобы почувствовать, что рука теперь свободна. Почувствовать, что свободной рукой можно многое сделать. Обнять, например.

* * *