Книга Прощания

Когда мы начали ездить в Израиле на природу, первое, что бросилось в глаза – отношение к детям. Сабры, евреи рождённые на своей земле, стараются проводить со своими детьми, как можно больше времени. Дети редко бегают у них предоставленные самим себе, как это происходит в других семьях. Они вместе играют, мастерят, фотографируют, вместе кушают… Я ни разу не слышала, чтобы кто-то из сабров сказал своему ребёнку – ты мешаешь, или – иди поиграй сам. Возможно поэтому они так уверенны здесь в своей защищённости.

В апреле, когда мы знакомились с археологическими достопримечательностями парка Адулам, расположенного в Иудейской равнине, поперёк одной из узких дорожек, между стенами скальных пород, разлёгся ребёнок, выражая протест против долгого хождения, в том числе – по многочисленным холмам и каменным ступеням.

Его отец, ушедший немного вперёд, в надежде, что сын побоится остаться один и побежит за ним следом, обернулся и увидев какую пробку сотворило дитя, смеясь, поднял ребёнка за ножки и перекинув себе на плечи, освободил проход. Довольный малыш обхватил его ручонками за голову и обернулся, улыбаясь идущим вслед людям, как бы говоря – вот видите, я же знал, что всё выйдет классно!

И вспомнился аналогичный случай, который мы засняли в Германии, в Саду Роз города Бамберг, с одним отличием – ребёнок не рискнул лечь на дорожке, хоть там они были значительно шире и хорошо просматривались, он выражал свой протест лёжа под скамьёй. Я не знаю из какой страны был этот мальчик, там было много туристов, но доверия к взрослым он явно не испытывал.

Параллели. За одним столиком

– Простите, здесь можно сесть?

– Да! Пожалуйста! – отвечаю нависшему надо мной незнакомому мужчине.

Погружённая в свои мысли, медленно потягиваю густой горький эспрессо, запивая маленькими глоточками горячей воды, и не сразу понимаю, что настойчиво звучащая во вне фраза обращена ко мне.

– Что Вам заказать? Я буду завтракать, составьте мне компанию.

– Что вдруг?! – неосмотрительно удивляюсь я неожиданному предложению.

– Я возьму Вам что-нибудь лёгкое! – не отстаёт мужчина.

– Не желая ввязываться в диалог, отрицательно мотаю головой, слегка прищёлкнув языком.

– У Вас есть внуки? – невпопад спрашивает он.

– И внуки, и правнуки и муж! – перебираюсь за другой столик, в надежде спокойно допить кофе. Но не тут-то было. «Она же сама разрешила присесть к ней!» – разразился монологом мужчина, в поисках сочувствия окружающих, честя женскую алогичность, жадность, коварство и непоследовательность. Никто из немногочисленных посетителей кафе не проявил ни малейшего интереса к происходящему, но хрупкое равновесие кофейной магии, на маленьком островке за цветочными вазонами, посреди рёва и галдежа магистральной улицы, было окончательно разрушено.

И вдруг всплыло воспоминание. Рига. Кофейня. Полупустой зал. За наш столик, поздоровавшись, спросил разрешение сесть молодой человек. Нам стало интересно – с кем он хочет познакомиться: со мной или с супругой брата, я была моложе, она – презентабельней. А парень молча прочитал газету, выпил кофе и, пожелав нам доброго дня, растворился в сутолоке улиц.

Как я теперь понимала его – непрочитанный знак, поданный мне почти полстолетия тому.

Параллели. Я жду мужа

Москва. 1961 год. На улице меня догоняет парень с виду похожий на вьетнамца и цепляет за рукав, пытаясь остановить:

– Я тебя любить.

– Что вот так сходу, только подойдя? И почему Вы мне тыкаете?

– Мне учительница сказал, что русский девушка знакомил, потому легче русский учить.

– Я не хочу с Вами знакомиться, – выдёргиваю руку и поворачиваюсь уйти.

– Ты меня не любить?! Ты не хороший девушка! Дружба народов так не учит[5].

Тель-Авив. 2019 год. Сижу на скамейке возле автобусной остановки, жду супруга. Рядом садится мужчина:

– Ты куда едешь?

Не реагирую. Стоит хоть слово сказать, вопросы посыплются как из рога изобилия: откуда приехала, когда, с кем живёшь, муж, дети… и так без конца, пока не подойдёт кто-то из его (её) знакомых, или автобус, отвернутся не извинившись и не попрощавшись, а встретив следующий раз и не узнают.

Но мужчине скучно и он продолжает расспросы, а я продолжаю молчать. С другой стороны от меня села женщина и они начали общаться между собой на фарси, вплетая русские слова и фразы, по обрывкам которых было понятно, что разговор идёт обо мне. А потом она спросила меня:

– 72 автобус прошёл?

– Минут десять назад, – говорю ей, глядя на часы.

– А 126?

– Не было.

– А так ты ждёшь 126 автобус, – обрадованно вступает в разговор мужчина, – ты куда едешь в Ришон-ле-Цион?

Отрицательно качаю головой, но тут в разговор опять вступает соседка по лавочке слева:

– Ты какой автобус ждёшь?

– Никакой, – отвечаю, – но видя её недоумённый взгляд, поясняю: «Я жду мужа».

– Бат зона[6], – отзывается справа мужчина.

И мне вдруг вспомнился московский эпизод, про который я уже давным-давно забыла, и так захотелось ему сказать: «Дружба народов так не учит», но я только рассмеялась.