Книга путешествия. Выпуск 3. Земли Закавказья и сопредельных областей Малой Азии и Ирана

Но лучше было бы, если б их убили. Они отправились к городскому кадию, вызвали в суд мирливу Али-бея. Достав приказы о всеобщей мобилизации и хатт-и шерифы, они сказали: «Всех воинов надо задержать в городе». Аяны вилайета дали правильный ответ капуджибаши, сказав: «Помилуй бог, в этом городе такое невозможно. Ведь их 10 000 человек, их души и тела что огненные сабли. Да если мы поднимем на них руку, они спалят весь город. Пропадет и сгинет наше богатство, жены и дети будут плакать и печалиться. Куда нам идти в такую суровую зиму? Они же, взбунтовавшись, наверняка пойдут в Тосью к Варвар [Али-паше]». Эту новость немедленно принес паше один ретивый горожанин. Паша вознаградил этого субъекта. Направив начальника отряда дворцовой стражи в суд, паша сказал: «Пусть капуджибаши немедленно садятся на коней и убираются туда, откуда пришли. Не то сдеру [с них] кожу на бурдюки и отправлю туда, откуда они прибыли». Назначив особого бёлюкбаши, он выгнал их всех из города. На следующий день, описав это крайне досадное дело, он послал к Варвар Али-паше конного /410/ гонца. После этого, одарив и вознаградив всех [знатных] горожан, он призвал их на совет. Аяны вилайета увидели, что этот высокопоставленный везир — достойный человек, и сказали: «О султан! Не поступи опрометчиво! Берегись, в Стамбул не ходи! Выступай в поддержку, Варвар Али-паши. Пусть между вами будет расстояние в 1 — 2 перехода. Теперь, когда вы благополучно возвратились домой, заготовили пропитание и погуляли по таким богатым добычей местам, как Токат и Казова, отдохните и развлекитесь. Даст бог; со дня на день начнется весна, суровая погода, зима кончатся. В тот день и прикажи выступать». И действительно, он распорядился готовиться. Недалеко от этого Чорума есть могила Шейха Ульван Челеби ибн Ашик-паши. Сам он был одним из шейхов Орхана Гази. У него много сочинений.

Одним словом, когда мы в тот день, подкрепившись, выступили, от Варвар Али-паши прибыл гонец. [В доставленном им послании] говорилось: «Сын мой, остерегайся! Снова собери войско; когда наступит султанский Новруз и погода станет ясной, двигайся к Стамбулу. Мы будем иметь честь снова известить ваше превосходительство». Паша распорядился повернуть в сторону Анкары, и на 11-й день мы прибыли на стоянку Сейидим-султан-текке, находящуюся на Чорумской равнине. Это большое текке. Есть дервиши, [которые ходят] с обнаженными головами и ногами. Паша, расположившись со всеми своими ич-агами и охранниками во дворе этого текке, устроил великое пиршество.

Отсюда мы пришли в деревню Каракечили. Это также турецкая деревня с двумя сотнями домов на территории Чорума. Кызыл-Ирмак находится в часе [пути отсюда]. В этой деревне в ту ночь снова выпал большой снег и разразились метель и вьюга. А подлые сарыджи и секбаны выгнали из домов всех, включая женщин и детей, побросав в снег колыбели с младенцами и [даже] срыв дверные пороги! От самого Мерзифона видны были свежие следы творимых ими насилий, [достойных] Хаджаджа[506]. Утром мы выступили отсюда, они же (воины) направились не на Чашнигиркёпрюсю у Кызыл-Ирмака, а в ущелье Каракечили и учиняли [повсюду] злостные деяния. Оттуда они решили идти в противоположную сторону, и, как говорят, это был бесплодный поход. Хотя снегопад прекратился, /411/ но мороз был до такой степени жестокий, что кони не могли стоять на земле, они тряслись, словно осенний лист на ветру. Как бы то ни было, алай-чавуши сделали солдатам строгое внушение. Утром первыми переправились [через реку] верблюды с шатром паши, [затем] кухня и продовольственный обоз, обоз конюшни, 21 знающий местность проводник и несколько всадников. Переправились 200 караванов верблюдов, принадлежащих паше, [и] 100 караванов мулов. Я, ничтожный, твердя: «Аллах! Аллах!», ехал со своим караваном. Весь обоз следовал в касабу Курдсарайи.