Книга радости. Как быть счастливым в меняющемся мире

Джип, на котором доставили высоких гостей, миновал собравшихся и проехал под большим белым круглым навесом, сооруженным для защиты Далай-ламы, архиепископа и детей от яркого полуденного солнца. Наконец машина остановилась у библиотеки. Песня достигла кульминации. Архиепископу и Далай-ламе помогли выйти из машины и архиепископу на плечи набросили длинные хадаки – церемониальные белые шарфы. Затем гостей подвели к ритуальной красной шкатулке, одна половина которой была наполнена ячменной мукой, смешанной с сахаром и сливочным маслом, а другая – ячменным зерном. Растущий даже на больших высотах ячмень – важнейшая зерновая культура в Тибете. Ячменная мука, или цампа, которая делается из обжаренного зерна, – основа рациона тибетцев. Шкатулку обрамляли окрашенные в разные цвета колоски. Рядом стояли девушка и юноша в пышных традиционных тибетских нарядах. Их длинные черные волосы были заплетены в косы и уложены венцом на голове, а шеи украшены длинными желтыми бусами. Девушка держала большую металлическую пиалу с молоком – скорее всего, коровьим или козьим, а не традиционным ячьим.

Далай-лама показал архиепископу, как принимают церемониальное подношение: подбрасывают вверх ячменную муку, а после окунают безымянный палец в молоко. Рядом дымились желтые, зеленые и красные палочки благовоний. Нас окружила толпа репортеров, фотографов, охранников, монахов и официальных лиц, в том числе носитель желтого зонта. Всех проводили в библиотеку, где ее сотрудники снова надели на шею архиепископа белые шарфы. Тот даже пригнулся под их весом. (Потом мне сказали, что, готовясь к визиту почетных гостей, один из библиотекарей три часа начищал полы.)

Архиепископ и Далай-лама прошли на свои места мимо детей, которых выбрали для встречи. Им предстояло рассказать гостям свои истории. Дети почтительно склонились, протягивая гостям шарфы. Далай-лама задержался перед одним из самых маленьких мальчиков. Через всю щеку у того тянулся шрам. Далай-лама ласково коснулся его щеки и спросил, откуда у него шрам, а потом показал такую же метку на своей голове.

Архиепископ и Далай-лама сели, и вперед вышла девушка. Она казалась очень прилежной и стильной в своих очках с металлической оправой.

– Теплого и доброго дня, Ваше Святейшество и архиепископ Десмонд Туту. Меня зовут Тензин Долма, я учусь в двенадцатом классе. Сегодня я хочу рассказать о своем путешествии из Тибета в Индию. Я родилась в маленькой деревне Карце в провинции Кам. Я младший ребенок в семье. Меня и двух сестер воспитывала мать, крестьянка. Одно из первых воспоминаний – воспоминание о дяде: он прятался у нас, потому что его искали китайцы. В 2002 году, когда мне было пять лет, мама сказала, что я должна с бабушкой ехать в Индию.

Я очень обрадовалась, потому что любила проводить время с бабушкой. Наш путь в Индию был долгим и полным трудностей. Пришлось скрываться от китайской полиции, и мы… – Она сорвалась, заплакала и не могла продолжать. Мпхо Туту подошла к ней и обняла, чтобы успокоить.

Тем временем Далай-лама проговорил:

– Почти каждая тибетская семья пережила убийство, арест или пытки одного из родственников.

Через несколько минут девушка успокоилась и заговорила:

– Мы с бабушкой прятались за сумками или под сиденьями в автобусе. На границе с Непалом китайский полицейский отказался пускать бабушку. Мы пробыли на границе неделю. И вот бабушка сказала, что я должна ехать в Непал с каким-то местным. Я очень боялась, но все же отправилась в путь с незнакомцем. На следующий день к нам присоединилась и бабушка. Приехав в Индию, мы сразу отправились в Бодх-Гаю на инициацию Калачакры[51]

.

– Это очень важная буддистская церемония, – пояснил Далай-лама.

– После этого приехали в Дхарамсалу, – продолжала рассказывать девушка. – Когда бабушка увидела Его Святейшество, заплакала. Он благословил нас обеих, и только потом она объяснила мне, что это Далай-лама. Я стала учиться в тибетской детской деревне, а бабушка вернулась в Тибет. Я не была там уже… прошло тринадцать лет с тех пор, как я видела свою семью. – Тензин снова заплакала, но все еще пыталась говорить. Я заметил, что Джинпа тоже плачет. Несомненно, его тронули ее слезы, но, может быть, он вспомнил и свое детство, проведенное в тибетском интернате вдали от родных? Далай-лама положил ладони на сердце.

– Мне было грустно оставлять родных, но здесь я нашла немало причин для радости. У меня много друзей, прекрасные педагоги и учитель Лобсанг, который мне как отец! – Тензин говорила сквозь слезы, изливая свою боль, и я заметил, что директор школы Нгодуп Вангду вытирает глаза краешком серого халата.

– Сейчас я в выпускном классе, и мне хочется вспомнить и поблагодарить всех, кто работал сообща ради того, чтобы я стала тем, кто я сегодня. Без поддержки Его Святейшества Далай-ламы не было бы тибетской детской деревни. Благодарю вас, Ваше Святейшество, от чистого сердца. Спасибо. – Несмотря на слезы, храбрая Тензин продолжала говорить. Она отошла в сторону, а в центр комнаты вышла другая девочка, помладше.