Книга Рая. Удивительное жизнеописание Шмуэл-Абы Аберво

— Пусть! — согласился я. — Пошел этот дурень на землю!

Мы еще немного постояли, прислушиваясь к щебетанию птиц. Подышали запахом травы.

— Полетели, Шмуэл-Аба!

— Куда, Писунчик?

— Мы летим в имение царя Давида.

— В имение царя Давида? Нас туда пустят?

— У меня там есть друг, он пастух в имении, пасет овец, его зовут Лейбеле[55]. Я его уже сто лет не видел.

— Это далеко отсюда, Писунчик?

— Два часа лета на восток, Шмуэл-Аба. Наш царь Давид богач хоть куда. Целыми днями в золотой короне обходит он свои владения. Он идет, заложив одну руку за спину, и наблюдает, как работают ангелы, осматривает свои поля. Ему, этому царю Давиду, очень нравится, когда поют его псалмы. Он считает свои песни самыми прекрасными в мире, и ангелы, которые работают на него, должны целыми днями петь за работой.

— Хорошо, Писунчик. Полетели, послушаем, как ангелы поют песни царя Давида.

Мы расправили крылья и пустились в путь. Мы летели на восток. Солнце слепило нам глаза.

Первые полчаса нам было тяжело лететь навстречу солнцу. Потом мы привыкли. Я сгорал от любопытства увидеть имение царя Давида.

Мой друг показал пальцем.

— Видишь, Шмуэл-Аба?

Я посмотрел вниз и увидел. Зеленые поля тянулись до самого горизонта. По правую руку раскинулись леса в цвету. Слева серебрилась река, как серебряный пояс, потерянный царицей Савской.

Я не мог сдержаться и воскликнул:

— Ой, красиво как!

Мы спустились ниже, чтобы получше все разглядеть. На полях трудились простые ангелы в рубахах навыпуск. Они пахали и сеяли. Большие капли пота стекали у них со лба. Ангелы пели:

За окном светает,
На поля тотчас
Из нашей бедной хаты
Палкой гонят нас.

Расскажи, кукушка, Богу,

Как мы стонем тут, внизу,
Отнеси, кукушка, Богу
Нашу тихую слезу.

Мы пашем и сеем,

Мы косим и жнем,
А детям на ужин
Лишь голод несем.

Расскажи, кукушка, Богу,

Как мы стонем тут, внизу,
Отнеси, кукушка, Богу
Нашу тихую слезу.

— Почему их песни так печальны? — спросил я моего друга.

— Почему, почему? — вздохнул мой друг. — Погляди, как они живут, и не будешь спрашивать. Им не позавидуешь.

Он показал пальцем. Я посмотрел и увидел маленькие низкие мазанки, крытые соломой.

— Вот там, в этих мазанках, и живут они, бедные ангелы. Никогда не наедаются досыта, никогда не высыпаются.

— Почему у них, бедолаг, такая горькая доля, Писунчик?

— Почему, почему… — скрипнул зубами Писунчик. — Почему? Потому что нет справедливости в раю. Подумай, ведь они такие же ангелы, как и все остальные. Они могут летать и петь, а на тебе выкуси!

Из глаз Писунчика упала слеза. Я поймал слезу на ладонь. Она была горячая.

— То есть не для каждого в раю рай? — спросил я.

— Пока… пока нет, — ответил мне мой друг.

И мы полетели дальше.

Обдумав все увиденное в имении царя Давида, я громко спросил:

— Где справедливость?

Писунчик поморщился:

— Дурень, слышал, что сказал праотец Авраам в ту субботу на прогулке: «справедливость — шмаведливость»…

Я вспомнил тот разговор праотцев и покраснел от стыда.

— Ну а царь Давид? — спросил я. — Чем занимается царь Давид?

— Чтобы так все ангелы жили: он живет в раю, как Бог во Франции[56]. Целыми днями болтается без дела. Или играет на арфе, или любится с Ависагой, а когда ему это надоедает, пристает к красивым дочкам бедных ангелов.

— Он все еще не забыл свои старые штучки?

— Нет, наоборот. В раю царь Давид только ими и занят!

Мы пролетали над серебристой райской рекой. Ангелицы стояли босиком на берегу и стирали. Молодая ангелица с красными руками пела:

Будьте здоровы,
Пра-вед-нич-ки,
Моем бельишко
Мы у реки.

Вам бы все пачкать,

Вам бы марать,
Нам день-деньской
Мыть и стирать.

А другие ангелицы, старые и молодые, которые были на берегу реки, хором подхватывали:

Праведник Бога
На арфе хвалит:
«На справедливости
Мир Твой стоит!»

Он-то — на арфе,

А мы день-деньской
Гнемся над стиркой,
В полях, в мастерской.

Из мазанок доносился плач грудных ангелочков. Они лежали одни в своих колыбельках и надрывались.

Брайна, райская кормилица, ангелица с большими полными грудями, переходила из хаты в хату и кормила маленьких ангелочков. Хозяин имения царь Давид нанял ее для того, чтобы «сосунки» не отрывали матерей от работы.

— Откуда у Брайны, райской кормилицы, столько молока, чтобы накормить всех ангелочков? — спросил я у моего друга.

— Ты что, не понимаешь, дурень? — проворчал мой друг Писунчик. — Она подливает в молоко воду…