Книга Сердца, обвитого Змеем, или Книга LXV

Декарт говорил, что в жизни каждого учителя раноили поздно наступает момент, когда ему приходитсявыйти за рамки всех своих предвзятых мнений — всех до едино-*о, — скаль бы неопровержимо верными те ни казались прежде. Я с ним совершенно согласен. Позволю себе добавить, что я придаю значение лишь тем экспериментам, которые не только подверглись тщательной проверке всеми возможными способами, но и сами по себе логически вытекают из предшествующей работы. Случайные прогулки, так сказать, по астральному плану и даже выходы в возвышенные духовные состояния, на мой взгляд, совершенно бесполезны. Бессвязность опыта, получаемого таким образом, влечет за собой заблуждения. Эффективным испытанием духовного прогресса служит саммасати', из чего следует, что всякий эксперимент, лежащий вне истинного

1 Саммасати (санскр. букв, «правильное воспоминание») — постоянное удержание в памяти того факта, что все сущее по природе своей преходяще; по преданию, это было последнее слово, произнесенное Буддой.

ЗЗб

пути индивида, не имеет для него ровным счетом никакого значения. Вся магическая работа должна быть строго систематической.

На это можно, что в моем собственном случае важнейшие события моего магического пути совершились безо всякого моего на то желания и даже вообще против моей воли. Но это лишь кажущееся исключение. В действительности именно из-за того, что я не распознал в этих событиях неизбежную кульминацию всей своей предшествующей работы, в занятиях моих воцарился полный хаос — и путаница продолжалась до тех пор, пока мне не удалось примирить эти мнимые противоположности. Но причиной тому, разумеется, была не только моя личная карма, но и карма всей планеты. Сам того не сознавая, я достиг состояния, в котором смог приносить вождям Ордена пользу такого рода, о какой прежде не помышлял, — несмотря на то, что формально уже предлагал им свои услуги. Как бы то ни было, данное исключение — такая редкость, что в ближайшие несколько столетий едва ли повторится нечто подобное; поэтому вышеизложенное общее правило можно смело принять как универсальное.

Дальнейшая карьера этого примечательного молодого человека' тоже интересна. Люди начали кое-что замечать (ну, вы понимаете) и обходиться с ним соответственно. Но в один прекрасный день он очутился в свите Штайнера^391392393, где любого, кто бы не был немного с приветом, сочли бы одновременно и ненормальным, и безнравственным.