Книга шипов и огня

Я смеюсь. Так, будто это самые смешные слова, которые я слышала в жизни. Смех слишком громкий и слишком напряженный, но это не имеет значения, потому что в тот же миг тишина разрывается, и гости с облегчением смеются вместе со мной.

Из обеденного зала на этот вечер убрали все скамьи, потому что иначе не хватило бы места для гостей. Все кружатся по залу, отщипывая кусочки полло-пибил из почерневших банановых листьев и попивая сладкое позднее вино.

Несколько человек подходят ко мне и, непринужденно улыбаясь, справляются о моих делах. Они никогда прежде не проявляли интереса ко мне, и я понимаю, что барьер между нами сломан словами ребенка. Я не могу понять, довольна ли я этим.

Я блаженно пережевываю курицу, смакуя расцветающий на языке пряный вкус тмина и чеснока, когда рядом со мной оказывается княгиня Аринья с бокалом вина в руке.

— Ваше высочество, — обращается она ко мне. Ее голос так же чист и высок, как голос Розарио.

— Княгиня.

— Нравится ли вам сегодняшний вечер?

Двор Алехандро кружится в танце вокруг нас, и мне хочется убежать в свою комнату и спрятаться под грудой одеял.

— О да, благодарю вас! Я прекрасно провожу время. Принц Розарио так очарователен.

— О да, так и есть. — Она подносит бокал к губам, но только делает вид, что пьет. Она вообще ест когда-нибудь?

— Кстати, полло-пибил просто восхитительна, — говорю я. — У Алехандро прекрасный вкус. Вам стоит попробовать.

Мне доставляет огромное наслаждение неуловимое движение ее брови. Возможно, она не знает ничего о гастрономических пристрастиях короля. А может, ей неприятно слышать, как фамильярно я говорю о нем.

— Я уже пробовала, это и правда великолепно.

Разумеется, я ей не верю.

— Знаете, — продолжает она, глядя на меня своими медово-золотыми глазами так, что я чувствую себя мышкой в ловушке. — То, что Розарио сказал о вас, при всех. Никто не думает так.

Меня разочаровывает отсутствие у нее тонкости. Я, конечно, просто девчонка, но я ожидала от нее большего.

— С уст невинных слетает истина, — отвечаю я, пожимая плечами.

— О, вы цитируете что-то. Знаете, все приходят в восторг от вашей набожности. Я даже решила уделять больше внимания изучению священных текстов. В них так много мудрости. Если бы только у меня было больше времени.

Вполне возможно, что ее слова — это предложение мира, хотя и довольно небрежное. Ее доброжелательный взгляд слишком осмыслен, а бокал слишком полон.

— Я бы рекомендовала это занятие даже тем, кому не под силу постичь всю глубину священных текстов.

Я вижу, как на ее лице отпечатывается тот миг, когда она извлекает из моих слов плохо спрятанную издевку.

— Что ж, надеюсь, остаток праздника придется вам по вкусу.

Когда она скользит прочь в своем воздушном платье, глубокий голос над моим ухом произносит:

— Не стоит ее недооценивать, принцесса.

Я поднимаю глаза и вижу лорда Гектора. Его миловидное лицо оказывается совсем близко, и, как всегда, вереница мыслей проносится под его бесстрастной поверхностью.

— Она умнее и опаснее, чем кажется.

Я киваю, он удаляется, а я пытаюсь проглотить внезапно возникший в горле ком.

Я продолжаю изображать непринужденный вид и следовать вежливым пируэтам диалога. Мой взгляд неотрывно следует за высокой фигурой Алехандро. Он курсирует среди гостей с подкупающей простотой. Через некоторое время я понимаю, что больше не могу есть.

Свет, падавший сквозь высокие окна, теперь исчез. Слуги вносят факелы и вешают их через равные промежутки на стены из песчаника. Также они освобождают столы от остатков полло-пибил и приносят охлажденные дыни и виноград.

Я мельком вижу Химену. Она прислонилась к стене, ее лицо в тени. Безмолвным спутником она оставалась рядом со мной с момента торжественного входа принца. Хорошо быть такой незаметной, как она. Интересно, что она узнала этим вечером.

Я слежу за направлением ее взгляда, поверх голов разодетых дворян — туда, где стоит Алехандро, держа за руку Аринью. Они болтают с генералом Луз-Мануэлем. Король смеется над чем-то, что тот говорит. Этот смех накладывается поверх общего гула, и по телу пробегает дрожь. Аринья привстает на цыпочки и целует Алехандро в щеку. Он наклоняется, позволяя ей поцеловать себя.

Острое мясо в моем желудке подает сигнал, что сегодня я буду плохо спать. Но холодная дыня, золотая с медовым отблеском, слишком хороша, чтобы отказаться от нее. Ее прохладная сладость взрывается на языке. Я съедаю еще. И еще кусочек.

Не знаю, сколько времени я стою около стола, как будто по задумке столяра приклеенная к нему. Внезапно я ощущаю нежную руку Химены на своем плече.

— Пора идти, солнышко.

Я не сопротивляюсь, когда она уводит меня, только спотыкаюсь; я наелась так, что едва могу дышать.

Не в силах расслабиться, я долго лежу в темноте без сна. Острые боли пронзают низ моего живота и ноги. Съеденная еда жжет грудь. Но что хуже всего, я не могу прекратить воображать, сколько человек наблюдало за тем, как я себя утешаю. Я представляю, как Алехандро качает головой, глядя на это унижение, а Аринья ухмыляется, цепляясь за его руку. Я представляю, как лорд Гектор отворачивается, разочарованный.