Книга сияния

– Йосель, послушай меня. Быть евреем – значит жить честно.

Рохель лгала – но разве она не ставила себе такой цели? Она прекрасно понимала: когда она вернется, ее встретят не как блудную дочь, но как блудницу. Ее ждут порицание, может быть, расправа. Но она не позволит Йоселю даже на секунду так подумать. Она должна лгать, чтобы его спасти. Он станет первым ее добрым делом.

«Жить честно, – размышлял Йосель, – так она это называет?» В первый день своей жизни Прага показалась ему прекрасной. Теперь голем понимал, что Прага – грязный, убогий город, полный злобы и ненависти. И что в стенах гетто, в комнате, которая даже размерами едва ли просторней тюремной камеры, – Рохель была пленницей. Вот какова правда. Как Рохель могла узнать о других местах, обо всем мире в целом? Только увидев все собственными глазами.

Понимая, однако, что ему ее не переубедить, Йосель уступил, позволяя Рохели думать, будто ее последний аргумент подействовал. Он кивнул, словно принимая ее предложение, позволяя ей верить в невероятное. Да, он позволит ей вернуться и больше никогда с ней не увидится. Рохель пойдет домой, вернется к своим прежним обязанностям, к своему мужу, в свою комнату, а Йосель уйдет далеко за холмы, бросая всем вызов, уклоняясь от описанной ею судьбы, которая являла собой всего лишь выражение ее страха, капризную уступку сплетням, которые бродили в гетто. Неужели рабби причинит ему вред? Чистейшей воды тупость. «Аврам, Аврам, не поднимай руки на сына твоего». Бог милостив и справедлив. Он не требовал кровавой жертвы. Его родной отец всем сердцем любит его, Йоселя бен Ливо. Рохели хватит всего лишь несколько дней прежней жизни, заточения в сырых стенах, шитья при свете тусклой свечи, думал Йосель. И она придет к тем же мыслям, что и он. А когда она начнет сожалеть о своем решении, чувствуя себя пойманной в ловушку и обреченной на тупую, ограниченную жизнь, он вернется из-за холмов. К тому времени Йосель уже найдет город, работу, кров – и сможет забрать ее с собой. Рохель сама все увидит.

Они молча вышли из леса и стали вместе спускаться по травянистому склону холма, пока не остановились там, откуда их уже могли увидеть. Из глаз Рохели хлынули слезы.

– Йосель, Йосель…

Он застонал в ответ. В какой-то миг Рохель чуть не передумала. Но до нее донесся перезвон колоколов – всех колоколов города, каждый отбивал свой собственный час. Время настало.

Убежденная в том, что спасла Йоселя от верной смерти, собравшись с духом, чтобы достойно встретить насмешки, развод – все, что ей было уготовано, Рохель медленно и неуверенно направилась к городу, ибо кровотечение у нее до сих пор не прекращалось. Но прежде, чем пройти по Карлову мосту, она заглянула отдохнуть в лавочку мастера Гальяно, у Дома Трех Страусов. Жена итальянца отвела усталую путницу в подсобную комнатку, уложила на койку, принесла ей воды, хлеба и сыра. Добрая женщина сняла с Рохели грязную одежду, начисто отерла ее тело тряпицей, одела в свежую юбку и корсаж, а затем из куска тонкого синего полотна сделала ей новый головной платок. Всю одежду жена мастера Гальяно подбирала аккуратно, в полном соответствии с предписаниями Завета – например, не смешивая изображений животных и растений.

Рохель глубоко тронуло участие женщины. Высокие стопки материи в магазине напомнили ей о дорогой покойной бабушке и вечерах, когда мастер Гальяно привозил им из-за Карлова моста нитки и ткани в ручной тачке. Славная тогда была жизнь, а Рохель даже об этом не знала.

Мастер Гальяно также был участлив и почти мрачен.

– Пойми, Рохель, все ваши люди обречены. Кто-нибудь непременно уничтожит вашу общину – не император, так горожане. Проповеди отца Тадеуша будят в людях недовольство, заставляет всех страшиться будущего. Тебя он выделяет особо – не просто как еврейку, но и как грешницу. Тебе придется несладко. Люди знают, что вы с големом сошлись. Лучше сделай так, чтобы они подумали, будто ты умерла или пропала без вести.

– Вы не понимаете, мастер Гальяно, – запротестовала Рохель. – Я позволила моим страстям затуманить мой разум и попрать мой долг. Я потеряла ребенка, погубила супруга, навлекла позор на мой народ. Я заслуживаю наказания, воздаяния, я должна расплатиться за всю ту боль, которую я причинила.

– Дитя мое, ты глубоко заблуждаешься. Молодость – не преступление. Оставайся здесь, спрячься пока у нас.

Рохель даже не хотела об этом слышать. И они тоже ничего не понимают – как Йосель. Отказавшись от их помощи, Рохель простилась с мастером Гальяно, его женой и направилась в Юденштадт.