Книга сновидений

Они не знали, что на этот раз ухарские, от безнаказанности близкие не к смелости, а к безрассудству экипажи машин усилены твердолобой наукой, то есть увлеченными своим делом людьми, готовыми не просто рисковать, а наблюдать и объяснять увиденное. По крайней мере, пытаться…

А Тень? Она, не спеша, никого не трогая, ни на кого не обращая внимания, но и не привлекая внимания к себе, спокойно, из клякс темноты в пятна света и обратно, двигалась по дворам старых застроек, заставленных в основном четырехэтажными хрущевками и пятиэтажными панельниками, доверяя выбирать путь скорее коню, чем своим предположениям. Конечно же, она знала о чиновничьей суете, поднявшейся почти что сразу после ее появления, но не это беспокоило ее. Подчинившись невидимой силе солнечного ветра или почувствовав боль микротравм от горячей космической пыли, а скорее поддавшись каким-то своим, внутренним противоречиям, она сделала остановку в Городе Мертвых, хотя вполне могла бы и не вспомнить о нем — ведь с того разговора, со Сказочником в осеннем лесу, и тоже в первый снег, прошло два года…

— Юрий Федорович… — продолжил раздавать вежливые целеуказания генеральный. В грозном рыке или крике не было резона. Крик, соизмеряясь с его чином, звучал бы или панически, или пошло. Тем более отдел боевой подготовки, совместно с центром радиоэлектронной борьбы и космической разведки, а так же с силами противовоздушной и гражданской обороны заранее разработал четкий, многоступенчатый план. Так что не веря в успех, но раздав необходимые "цэ-у", вверив ход операции и свою судьбу ухарству и науке, можно было вполне спокойно ожидать результатов…

— Что с тобой, мой Буцефал, мой Росинант? — с преувеличенной серьезностью обратилась к своему коню Тень. — Похоже, наглые мальчишки залепили камнем прямо в лоб?

Конь фыркнул, раз, другой. Его ноздри, расширяясь, трепетали — он превращался в единорога.

— Все что угодно, — наблюдая за превращением, за тем, как на лбу коня, завиваясь, прорастает крученый рог, смеясь, сообщила ему Тень, — все что угодно! Но только побелеть я тебе не дам.

Коня, теперь единорога, тянуло к городскому парку…

— Николай Леонидович, — нажав на нужный огонек, сказал в микрофон генеральный, — судя по фоновым возмущениям, область неопределенности движется к вам.

— Вижу, понимаю, — ответил стоящий на своем боевом посту ученый, — ухари неплохо работают, даже вошли во вкус.

— Им не привыкать, Николай Леонидович, и… будьте готовы ко всему, и… пусть земля им будет пухом.

— Не беспокойтесь, они об этом еще не знают.

— Удачи вам, в работе, а им в бою.

— К черту, господин генеральный, — ответил ученый, ответом своим соглашаясь с началом ночи чертыханий и в предстартовом азарте поправляя на носу запотевшие очки.

— Больше творчества, ребята! — крикнул он, выглянув из передвижной лаборатории ждущим указаний ухарям.

Те приободрились, и одни из них, самый хамоватый, отвесил звонкую пощечину молоденькой девушке. Взвизгнув от боли, она захныкала, пуская пузыри в холодный воздух. Но те ухари, что держали ее, не обратили на это особого внимания — они были настороже и ждали развития внешних событий.

— Поддай сильнее! — снова крикнул ученый муж, одновременно получая все новые данные об изменениях пассивных излучений и возникновениях новых магнитных аномалий.

— Все что угодно, ради науки, — негромко, скорее своим подельникам, чем ученому, ответил ухарь и смачно залепил девчонке новую затрещину. Визг, сопли, пузыри…

— Боже мой, до чего дошла наука, — обращаясь к коню-единорогу, притворилась удивленной Тень, — они решили подманить тебя девственницей? Чувствуешь, рогоносец, как та пускает в воздух зазывные пузыри?

Невидимой она въехала на оцепленную силами специального назначения аллею. Конь нетерпеливо всхрапнул, и Тень, соскочив, отпустила его…

— Ты слышал, наука? — крикнул тот из ухарей, что отвешивал пощечины юной, девственной деве. — Ну, чисто… хрюкнул кто-то!

— Типа… стучит по асфальту! — глубокомысленно добавил другой.

Они не пользовались рациями, дабы не влиять на тонко настроенную аппаратуру передвижки.

— Все под контролем, друзья мои, все под контролем! — бодро, громко успокоил их Николай Леонидович, ученый средних лет, наблюдая, как приборы, от тонких настроек перескочив на грубые, исчерпали все разряды и зашкалили все шкалы.

— Ну… — начал новую фразу самый хамоватый ухарь, но вдруг те разрозненные удары, что послышались в ночной тишине, выстроились в приближающуюся звуковую цепь, и от этих, прежде никогда не слышанных, но отчего-то очень знакомых звуков у ухаря похолодела спина, а узкий острый нож, что был у него в руке, наоборот, сразу же нагрелся… и вылетел из руки метров на двадцать.

Потому что удар потряс тело по незнанию отважного ухаря. Черный единорог, в момент удара проявившись в свете фонарей, пронзил его своим длинным и завитым рогом, и на скаку сильно мотнув головой и красиво гривой, взмахнув рогом и им пронзенным телом, закинул его за границу аллеи. Как раз туда, где окопался готовый к бою спецназ. И снова исчез, как только тело слетело с рога.