Книга сновидений

С такими словами, в субботу после среды, обратилась Тень Ангела к серым обломкам, присыпанным белым мокрым снегом. К сыпучей случайности, к одной из исчезнувших фантазий, к воображению праздного зеваки, которое, как известно, по его же спорному определению и отличает человека от зверя.

— Ну что молчишь, а, Задумчивый Шурик? — продолжила издеваться Тень. — Или ты поэт и действительно считаешь, что тот, кто не замечает отражения, давно мертв?

Однако Шурик задумчиво молчал. С оторванной вялыми вандалами головой, потеряв волшебство случайных, на взгляд из неслучайного окна связей, он бесформенной и безмолвной грудой серел на фоне мокрого снега, за ночь покрывшего еще не замерзшую землю. Слякоть окружала Шурика и Тень, и казалось или так хотелось, что в это время они одни во Вселенной. Или Вселенная временно не заселена никем.

— Эх ты, — наверное, вздохнула Тень, — ведь у тебя золотые руки и правильные мысли, и к тебе так стремились люди. Выходит, ты их подвел? Подарив им надежду, ты не подсказал им направления движения. А они так на тебя рассчитывали!

Но Тень не знала, что иногда противоборствующий ей Сказочник, временами желающий ею быть, своим воображением, или бредом, притворившимся воображением, не нарушил причинно-следственную связь и придумал, что приклад обреза Иммуммалли сделан из куска священного дерева Иггдрасиль. Известно, что из этого же дерева была вырезана маска зловредного Локи, и к нему же тот был, еще живой, но уже выпотрошенный, привязан собственными кишками. Но стоит ли Тени знать об этом? А, зная, нужно ли помнить?

— А знаешь, в Городе Мертвых тоже прошел мокрый снег, — вновь заговорила с безответным истуканом Тень. — Там другое время, но такая же слякоть, — почти что грустно, даже сентиментально добавила она и отвернулась от каменных развалин, не забыв о них и не хрустнув влажным снегом.

— Бааа! — преувеличенно удивилась она. — Смотри-ка, Шурик, дурья твоя башка, да ведь это же те самые ворота, к которым не так давно был припечатан Сказочник, той, необязательной, тебе неизвестной, но все-таки дружеской фразой.

— Оооо! — снова повернувшись и снова не хрустнув — слякоть, понятное дело, не хрустит, еще раз воскликнула она. — Да не те ли это ворота, не те ли навесные на них замки, которые, по спорному утверждению Сказочника, не всегда определяют разделение дружеских симпатий?

Но, естественно, ничего не ответил на это разрушенный вандалами Задумчивый Шурик, просто не смог. А может быть, не захотел, находясь как раз посередине, меж этих двух, уже легендарных ворот.

— Молчание — золото разума, я понимаю, — сама себе ответила Тень. — Но, возможно ты, как и я, как и Сказочник, мы по большому счету давным-давно не замечаем своих отражений?

И снова молчание в ответ. То есть никакого в ответ подозрения.

— Прощай, каменный гость строительной свалки, твоя рука не слишком тяжела. Прощай, но знай, что время последней главы не за горами, а значит встреча со своим отражением неминуема, и на этот раз я, боюсь, смогу его увидеть. А на войне как на войне, и даже если мне пришлось изменить полеты не предназначенных для меня пуль, то это не значит, что кто-то сможет отвернуть выпущенные в меня. Вот так-то, Задумчивый Шурик, и береги свое бетонное седалище, ведь голову ты уже потерял.

И Тень, расправив большие, но невидимые в вечерней темноте крылья, редкими, сильными взмахами исчезла в слякотной, по-осеннему низкой мгле. Почти что вечная, но временами наивная, она и в самом деле думала, что если она Тень Ангела, то она же и его отражение, и что именно с ним она сразится. Не подумав при этом или не поняв, или позабыв, что смерть Ангелу принес его же собственный, неосторожный, случайный, а значит искренний взгляд. А может и обдуманный, то есть результат мыслей, сомнения, действий, этим и ценный, не такой прямой, но более прочный.

Ангел сгорел в Его взгляде и, испарившись, тут же вмерз в межзвездный вакуум… но, может быть, мельчайшей космической пылью осыпавшись на Землю, он возродится в Лесу из акаций? Падением своим мешая полету своей же, собственной тени.

То ли солнечный ветер, огибая планету и пробиваясь на полюсах сквозь магнитную защиту и выдавая себя северным сиянием, мешал этому полету, то ли и в самом деле тоннами выпадающая и оплавленная в атмосфере космическая пыль дырявила широкие крылья — неизвестно, но Тень Ангела, стремясь оказаться в нужную летнюю ночь в Лесу из акаций, не желая, без всякого энтузиазма, но все же вынуждена была приземлиться в осеннем Городе Мертвых, ставшим за время написания этой сказки таким знакомым для нее, но оставшимся таким же нереальным для самого Сказочника — городом тех самых карандашных набросков и нечетких теней. А, приземлившись, она призадумалась — зачем она здесь?