Книга странствий

Алазар жил в одном из тех поместий, которые имеют собственное имя. Мунхолл представлял собой уединенный особняк в стиле викторианской готики, обустроенный с исключительным комфортом. А впрочем, можно ли было ожидать иного от того, кто так сильно ценит роскошь и удобство?

Черный автомобиль притормозил у высоких кованых ворот с символом Lilium Nocte – лилии на фоне полной луны. Их символом.

Лилит уже почти забыла, каково это. Волноваться. Тревожиться. Нервничать. Сейчас она почти что чувствовала себя человеком. Почти.

Кто-то по ту сторону нажал на кнопку, ворота распахнулись, и машина медленно двинулась по подъездной аллее. Лилит уставилась в окно: ей не терпелось узнать, сильно ли изменился Мунхолл за годы ее отсутствия. Как она и думала, поместье и прилегающая территория остались почти такими же, как в ее памяти. Алазар был консервативен, а еще сентиментален, хоть и не любил этого признавать.

Они только что проехали мимо высоких аккуратно постриженных кустарников, образовывающих живую изгородь в форме лабиринта, внутри которого скрывались изящные скульптуры, великолепный фонтан и несколько резных скамеек. Совсем скоро показался ухоженный сад, который был особенно прекрасен в ночную пору. Белоснежные, голубые и фиолетовые цветы подсвечивались фонариками и огоньками, создавая таинственную и волшебную атмосферу. Неподалеку можно было даже отыскать пруд, через который был перекинут небольшой мост, в темноте освещаемый лунными сферами. В свое время Лилит удивило, что все эти композиции подозрительно напоминают стилистику Лунных садов в Эреше. Зачем разбивать такой шикарный сад, если ненавидишь Детей луны? Алазар говорил, что в нем – сосредоточение его ненависти, напоминание, которое он желает держать перед глазами. Он говорил, а Лилит верила. Верила до тех пор, пока не узнала правду.

«Я не стану сейчас об этом думать!» – приказала она себе, когда перед ними вдалеке замаячил Мунхолл. Высокий, величественный, великолепный. Виноградная лоза взбиралась по каменной кладке, стремясь дотянуться до узких стрельчатых окон и острых шпилей башен. В нескольких окнах горел теплый желтый свет. Дом словно ждал возвращения своей хозяйки.

Водитель распахнул дверцу, помог Лилит выйти из машины и подвел ко входу в особняк, где ее встретил высокий молодой человек в дорогом стильном костюме. Копна темных, почти черных волос, атлетическое телосложение, нос с небольшой горбинкой и живые карие глаза. Этот дворецкий вполне мог сойти за античную статую какого-нибудь полубога. Что ж, Алазар любил красоту во всех ее проявлениях. Будь то вещи или люди.

Лилит испытала странные чувства, когда молодой человек пригласил ее следовать за ним. Так, словно она была здесь гостьей, а ведь когда-то именно она продумывала каждую деталь интерьера в этом доме. Впрочем, те времена прошли.

Они оказались в зале с широкой парадной лестницей, тяжелой люстрой и огромным камином, в котором уютно потрескивал огонь.

– Прошу вас подождать здесь, мисс Эвендейл. Господин скоро спустится к вам, – сообщил дворецкий безукоризненно вежливым тоном и жестом указал ей на роскошный диван из красного бархата, который стоял у очага. Именно Лилит настояла на том, чтобы поставить его на это место. Они с Алазаром любили сидеть здесь долгими осенними вечерами, смаковать вино, смотреть на пламя и обсуждать дела.

Лилит перевела тяжелый взгляд на дворецкого:

– Я так не думаю. Я сама поднимусь к нему.

Она наблюдала, как маска вежливой учтивости дворецкого тает, словно лед под солнечными лучами, уступая место удивлению, растерянности, страху. Боится потерять свое место. Но это не ее проблемы. Она и так ждала слишком долго.

Молодой человек попытался было окликнуть ее, но тщетно: Лилит уже взлетела по лестнице. Портьеры, ковры, картины и статуэтки – каждую мелочь здесь насквозь пропитали воспоминания. Она чувствовала дыхание прошлого, его тяжелые вздохи слышались у самого ее лица, но стоило Лилит отвернуться, как оно подскакивало с другой стороны, готовое услужливо нашептывать ей на ухо очередные секреты минувших дней. Былое обступало ее, все плотнее сжимая кольцо нежных, но таких опасных объятий. Оно отравляло ее, будто сладкий яд.

«Нет, нет, нет! Я не стану думать об этом. Не стану!»– твердила про себя Лилит, все громче и быстрее стуча каблуками по лестнице. Оказавшись на втором этаже, она миновала широкий коридор, свернула в просторный зал для приемов с бесконечно длинным столом, преодолела еще несколько комнат, игнорируя топтавшуюся там прислугу. Портреты, развешанные на стенах, мелькали перед глазами смазанными пятнами. Взгляд девушки задержался лишь на одном, кисти итальянского художника, где Лилит была изображена с Алазаром. Он держал девушку за руку и смотрел на нее так, словно она самая большая драгоценность в его жизни.

Демон грез действительно умел очаровывать, создавать иллюзии, а главное – заставлять в них верить. На этом портрете лишь один из них проявлял искренние чувства.