Книга суда (СИ)

Эта победа и эта смерть казались особенно подлыми. Ихор пожал плечами.

- Твой отвар, что это было?

- Допинг. Немного увеличил твои шансы. Завтра у тебя окно, отдыхай, а к следующему бою пройдет. Не хотел рисковать. Тем более, что Кашем тоже не брезговал. Все применяют, потому как жить хотят, это не запрещено. Пей.

- Нет.

Вальрик попытался отстранить руку, настолько беспомощным он ощущал себя последний раз после ранения. Ихор, усмехнувшись, заметил:

- Всего лишь чай. Сладкий. Давай, осторожно, не обожгись. Сейчас станет легче.

Стало, во всяком случае, настолько, чтобы держать ложку самому. Ихор сидел напротив, пил чай и молча наблюдал за Вальриком.

- Что?

- Интересно, о чем ты думаешь? Ненавидишь? Злишься? Или снова все равно?

- Скорее последнее.

Чувство голода нарастало, заставляя глотать горячую кашу, не пережевывая.

- Еще интересно. Ты упрекаешь меня за то, что убиваю, и сам же даешь что-то, отчего я окончательно теряю контроль. Как одно с другим сочетается?

- Наверное, никак. Просто мне хотелось, чтобы ты выжил. Ешь давай. И слушай. Насчет побега не передумал?

Вальрик мотнул головой, разговаривать с набитым ртом было неудобно.

- Ясно. Значит, бой послезавтра, ничего серьезного. Новичок из тех, кого берут, чтобы подогреть бойцов. Ты выиграешь.

Ихор оказался прав. Вальрик выиграл и в этом бою, и в следующих, которые слились в одну сплошную ленту из звенящей стали, крови и раскаленного песка. Лента свивалась в спираль дней, и Вальрик послушно следовал за каждым витком. Странным образом лента сдерживала пустоту внутри, примиряя с необходимостью жить дальше. А потом лента закончилась, просто однажды вечером Ихор принес знакомый термос и, плеснув в кружку бурую жидкость, приказал:

- Пей.

- Зачем? - Вальрик хорошо помнил и легкость, и бурлящую, рвущуюся наружу энергию, и следующую за ней слабость.

- Чтобы шансы уровнять. Будь уверен, Шрам тоже что-нибудь примет, сегодня или завтра, так что…

Вальрик в один глоток осушил кружку. Сон накатил тяжелой волной, совсем непохожей на предыдущую, смял, подавил, утянул в темноту, сознание то проваливалось, то выплывало…. да что с ним происходит?

- Прости, - голос Ихора долетел откуда-то издалека. - Приказ… победитель определен… ставки…

Какие ставки? Ему ведь обещали честный бой! Темнота окончательно сомкнулась над головой, хоть бы каплю света… совсем немного, просто, чтобы не так одиноко было.

Свет - это Джулла.

Джулла умерла, а его снова обманули.

Часть 2. Судить и осуждать

Глава 1.

Фома

Желтые капли лютиков в зеленом травяном ковре, душный запах цветущей черемухи, от реки тянет сыростью, а солнце щедро сыплет жаром. Пожалуй, даже чересчур щедро, кожа покраснела и начала чесаться, а любое прикосновение вызывало неприятное покалывание. Фома уже давно укрылся в тени старого дуба, раскинувшего тяжелую крону по-над водой, но все равно находиться на открытом воздухе было неприятно: дома куда как уютнее.

Вялые по жаре коровы лениво щипали траву или, развалившись в скользкой прибрежной грязи, пережевывали жвачку, изредка оглашая окрестности трубным мычанием. Было в этой картине некая сонная идиллия, и Фома то и дело проваливался в уютную горячую дремоту… солнце бы еще убрать и совсем хорошо будет.

- Хороша карьера, правда? Из повстанцев в пастухи… а мог бы в замке остаться. - Голос ввинчивался в плавное течение мыслей. - Жил бы нормально, кропал бы свою книгу, а тут…

- Мне хорошо, - Фома лежал, заложив руки за голову, вверху сквозь шелестящее облако листвы просвечивало ярко-синее небо, и запах черемухи не казался таким уж назойливым. Ведь действительно хорошо… мирно и спокойно, настоящее счастье. А пастух… ну так что сделаешь, если ни к какой иной работе он не пригоден. Тут же и сил много не надо, и умения особого, лежи себе, приглядывай за коровами.

Фома закрыл глаза и, наверное, заснул-таки, потому что оглушительно-болезненный удар по ребрам стал для него полной неожиданностью. Если бы не сон, он бы…

- Тоже ничего не сделал, - пробурчал голос. И наверное, был прав, против троих оборванцев, грязных, воняющих потом и мочой, у него не было шансов. Конечно, если бы пистолет… пистолет в сумке, а сумка лежит в яме между корней, вроде и недалеко, только руку протяни, но как тут протянешь, если прижали к земле да так, что и вдохнуть получается через раз.

- Подыми его, Харр, говорить буду, - хриплый голос, рыжая спутанная борода и глаз, перевязанный серой от грязи тряпицей.

- Чего уставился? - Одноглазый сплюнул под ноги.

- Да так, ничего.

Первая боль прошла, и Фома пытался восстановить дыхание. Держали его крепко, не вырвешься, да он и не пытался, что толку вырываться, если их трое, а он один и без оружия.

- Пастух, значит?

- Пастух.

А солнце-то к западу скатилось. Это ж сколько он проспал? Выходило, что долго. Ох и прав Михель, никакого с Фомы толку, даже пастуха и того не вышло… уведут стадо.

- Деревня где? - поинтересовался кто-то, кого Фома не видел, от человека разило чесноком и чем-то еще, гнилым и темным.

- Слышь, чего тебя спрашивают? Деревня где?