Книга судеб Российской Федерации

Утром, выйдя из подвала на белый свет, он тщательно осмотрел куртку и брюки, долго оттирал пыль, и понял, что очень скоро он станет грязным, и ничем не будет отличаться от бродяг, которых было полно в любом городе России. Однако же, его вид еще позволял казаться вполне респектабельным мужчиной, и Петр сходил в магазин, купил полотенце, зубную пасту и щетку, умылся в платном туалете, с неудовольствием потер подбородок, покрытый щетиной и вышел на улицу посвежевший и полный энтузиазма, несмотря на то, что от пятисот рублей в кармане осталось всего ничего. Однако он зашел еще в гастроном, где купил два пластиковых стаканчика и шкалик водки. Позавтракал заскорузлым беляшом и стаканчиком ячменного кофе в забегаловке у рынка и принялся прохаживаться по рядам. Торговцы только-только разворачивали товар, кругом сновали носильщики с тележками, кричали "поберегись!", деловито сгружали плотно набитые баулы. Петр приглядывался к ним, и замечал, что не такие уж они и бомжи. Да, испитые лица с тремя классами образования, да, одеты не ахти, но не бомжи. Улучив момент, Петр отвел в сторону одного из грузчиков, молодого круглолицего парня со следами вчерашней попойки на лице и крепким запахом перегара и сказал:

- Слушай, приятель, кто у вас старший?

- А че?

- Надо.

- Вон, Артамон.

Парень указал на пожилого мужчину, действительно напоминающего Артамона из сказки о Буратино, в основном тем, что на голове у него была легкая шапка из каракуля с длиннющими ушами. Петр дождался, когда тот немного освободится, и обратился к нему.

- Слушай, друг, тут такое дело, - начал он смущенно. - Нет, погоди, о деле потом.

Петр распахнул куртку, показав горлышко шкалика. Он не ошибся. Глаза Артамона сразу загорелись, словно в черепушке включился фонарик.

- О деле потом, - забормотал он, схватив Петра за руку и потащив его куда-то в задний коридор рынка, образованный высоким дощатым забором и задниками торговых прилавков. Здесь было сумрачно, валялись несколько деревянных чурбаков, на которых они и пристроились. Петр налил Артамону полный стакан, а себе плеснул чуть-чуть. Артамон махнул стакан одним глотком, утерся рукавом, посмотрел слезящимися глазами и проговорил сдавленным голосом:

- Ну, теперь можно и о деле.

- Дело у меня такое, - начал Петр. - В общем, потерял я квартиру, работу, все. Хочу к тебе в артель пристроиться.

Артамон отвел взгляд в сторону, долго думал о чем-то, слегка шевелил губами, будто просчитывал что-то. Когда Петр уже хотел было спросить его, о чем он так крепко задумался, старик сказал:

- А что, лады. Ты по-человечески подошел, я по-человечески подойду. Условия такие. Десять процентов будешь отдавать мне. Это будет твой подоходный налог, ха-ха. Видишь, даже меньше, чем государство дерет. Только чтоб без обману. Замечу, что дуришь меня, берегись. Тут налоговой полиции нет, я сам налоговая полиция, ха-ха. Да не думай, что все это мне в карман пойдет. Тут и рыночное начальство кормится, и менты, и крыше надо отстегивать. Ну, халатик я тебе дам, не мелькать же тебе в этой курточке. Потом сочтемся. Работы немного, в основном утром и вечером. Днем так - кому поднести что. Берешь десятку за место.

- Как это?

- Ну, как, как. Перенес баул - место. Десятка, стало быть. Хошь баул, хошь сумочку дамскую, ежели дадут, - место. По-божески. Торговцам не жалко, и нам хорошо. Тележки вот только лишней нету, будешь на горбу таскать. Там что-нибудь придумаем. Пойдем, поставлю тебя на конвейер.