Книга теней. Роман-бумеранг

- Будет смешно, если скажу. Но скажу. Я еще в детстве думал, как угораздило моих родителей назвать меня Аид… Естественно, довольно рано я все про Аида прочитал, что мог. Потом прочитанное перемешалось с прожитым - и было уже трудно различить, где какое. Пришлось научиться сортировать переживания: это - мое, это - не знаю чье. И достаточно скоро обнаружилось: моего меньше, чем не-знаю-чьего. В конце концов, разумеется, все мое, раз у меня в голове. Но откуда? Я еще одну тетрадь вел, в войну потерялась. Вам интересно было бы: записи разных ощущений, которые в принципе посещали это бэдное-сэрдце. Среди них очень многие - большинство, честно сказать. - не имели под собой никакой здешней почвы. Дальше - больше: узнал от кого-то про deja vu… понял неправильно, так и живу.

- Простите, именно как поняли?

- Именно так и понял, буквально… я, дескать, это видел, только давно, не в данной моей жизни, а в другой, прежней, о которой почти забыл, но которая тем не менее была… туманно?

- Нет-нет, почему же, все очень ясно!

- Ну, мне, правда, все не очень ясно, но пусть… Потом познакомился с одним прекрасным человеком, дружил с ним прямо как сумасшедший - и долго дружил, вдруг мне говорят: он душевнобольной. "И вот я здесь" (как поют в опереттах), то есть в психиатрии - с тех самых пор. Меня это слово - д-у-ш-е-в-н-о-б-о-л-ь-н-о-й - потрясло тогда: у человека, про которого я рассказываю, никаких явных отклонений от нормы не было, наоборот… немыслимо тонкий человек, удивительная душевная организация. Правда, он часто… может быть, слишком часто, но я не обращал на это внимания, посвящал меня в истории, происходившие вроде бы с ним, которые мне казались явно вымышленными, однако что же… творческая личность и все такое прочее! Короче говоря, с тех пор душевная тонкость стала для меня производной от душевной болезни, и я принялся изучать, систематически изучать состояние бреда как наиболее яркое проявление душевных расстройств… Вы чувствуете связь?

- Да, да! - у Рекрутова это "да, да" получилось, может быть, даже слишком горячо, но он не следил уже за собой, перехватил у Аида Александровича инициативу и заговорил сбивчиво, путано: - Я чувствую связь, я думал об этом… впрочем, я шел от другого, от социальных моментов, то есть вот что… Меня интересовало, почему психические расстройства в среде… ну, у интеллигенции… но Вы понимаете, какую интеллигенцию я имею в виду! - так, стало быть: почему в этой среде они чаще, психические - или душевные, как Вы их называете, - расстройства? По сравнению с рабочими там, крестьянами… опять не то… по сравнению с массой, в общем. И я пришел, то есть я прихожу к выводу, что те, кто живет жизнью духовной, причем из поколения в поколение, понимаете? - у них именно поэтому… из-за духовности случаются психические отклонения. И можно, значит, допустить - хотя бы в качестве гипотезы - обратное: чем глубже душевное расстройство, тем… тем совершеннее, тем выше дух. А значит, безумие, если воспользоваться этим непрофессиональным словом, есть наиболее чистая форма проявления духа, когда дух прозревает первоосновы бытия и вспоминает свои, так сказать, пред-жизни и даже после-жизни… Вы это имели в виду? Дух приобщается к… к универсуму?

Аид давно уже сидел на столе - в позе невероятной… членовредительской. Было похоже, что сам он находится в том состоянии, которое называется "глубокий шок", и сейчас начнет бредить.

- Вы. В один вечер. Поняли. Все. - Он с трудом перевел дыхание. - Рекрутов, Вы… Вы бог знает что за человек. Сколько Вам полных лет?

- Много, - сказал Рекрутов. - Года тридцать два.

- Ура, - констатировал Аид Александрович. - Вам еще по меньшей мере пятьдесят лет пропагандировать эти идеи, а при Вашей херувимистости… розовощекости, пардон, - и все восемьдесят. Я счастлив. Представляете себе, что начнется потом! Люди снова станут верить своим безумцам, своим юродивым, как когда-то… да вот, в прошлом еще веке! Нельзя-молиться-за-царя-Ирода-Богородица-не-велит… К их словам начнут прислушиваться. Христос, наверное, был юродивым… прости меня, Господи! Ибо только они знают: их устами говорит Бог. И больше станет юродивых в мире, и будет людям дано святое право отличаться от животных - право бредить, грезить, галлюцинировать, провидеть основы бытия… О, основы бытия только и могут быть постигнуты в бреду, в горячке ума, в болезни души, ибо лишь тогда ничего не значит уже плоть, ничего не значит материя - и свободный дух парит над земною оболочкою мира!

"Я совсем его не знал, я не знаю его!" - почти с отчаяньем думал Рекрутов, забыв слушать и хватая одни обрывки - темные, слепые обрывки этого бреда-по-поводу-бреда, улетевшего уже далеко, за пределы человеческой жизни, и откликающегося оттуда словами:

- Ты убил меня.

- Ты обманул меня.

- Ты обокрал меня.

Рекрутов взял дневник со стола и положил его в свой портфель.

- Ну что ж, и правда пора, - сказал Аид Александрович, вид которого к концу монолога начал уже просто пугать Рекрутова, внушая опасения по поводу вменяемости говорившего.