Книга Тьмы

Удар в солнечное сплетение заставил его согнуться и отлететь в сторону.

Правая рука вожака по кличке Цицерон — парень, что проводил агитацию возле магазина «Охота», — неожиданно пьяным движением расколошматил о стену почти полную бутылку коньяка и громогласно объявил:

— А я знаю, кто это сделал! Это жиды во всем виноваты… Вот!

Взгляд у него был мутным и красноватым.

— Вы слышали? — вытянул вперед руку вожак, и палец его мелко затрясся. — Слышали, да? Ребята, бей жидов!

— Бей! — подхватили его крик.

— Вперед!

Натыкаясь друг на друга, пошатываясь от выпитого, выкрикивая нечленораздельное «бей», все ринулись к выходу, а оттуда — к ближайшему подъезду.

Искали по списку жильцов. Подходящая фамилия обнаружилась на втором этаже. Дверь была заперта, но ее быстро вынесли топорами.

В комнате к стене прислонилась круглолицая седая старушка, двое детей, настороженно поблескивая глазенками, пугливо жались к ее полноватому телу.

— Не смотрите туда, — шептала старушка, прикрывая внуков руками, — не смотрите, милые…

— Бей! — вращая красными глазами, выскочил в центр комнаты вожак. Здесь он не боялся идти в авангарде.

— Не смотрите… не смотрите… — тихо повторяли старческие губы.

Она не боялась за себя — возраст позволял ей такую роскошь; ее глаза с выцветшими ресницами смотрели на убийц открыто и спокойно.

— Б-б-б… — Рот бритоголового вожака конвульсивно задергался.

Злоба исчезла с его лица, сменившись тупостью, взгляд остановился… Вытянутые вперед руки задвигали скрючившимися, как клешни, пальцами — констриктор искал жертву.

Несколько человек попятилось.

— Что вы стоите?! — сбиваясь на фальцет, перехватил командование Цицерон. — Бей!

…Руки бывшего начальника, шефа, командира и друга, развернувшись, схватили его в охапку.

— Бей! — повторился крик без уточнения «адреса», и группа снова пришла в движение…

* * *

— Вот, перекусите. — Тихий швырнул на стол небольшой пакет с консервами и торжественно вручил Альбине консервный нож. — Надеюсь, Анна, вы простите меня… Я ведь не о себе беспокоился.

Анна подняла покрасневшие от бессонницы глаза с опухшими веками, но ничего не сказала. Несколько минут назад ей показалось, что Максик стал легче дышать, что в его повторяющемся монотонном дерганье наметился сбой, но она не могла поручиться, что не принимает желаемое за действительное.

— Еще одну таблетку сульфадиметоксина, — словно не замечая Тихого, проговорила она, обращаясь к Альбине.

Девушка, не выпуская консервного ножа из рук, тут же выполнила ее просьбу.

— Вы поешьте, — робко посоветовала она.

Анна внушала Альбине уважение, граничащее со страхом.

— Спасибо, я не хочу, — безразлично ответила врач, — если можно, дайте мне воды.

Альбина протянула стакан в надежде, что та хотя бы попьет, но нет — рука Анны потянулась к губам больного.

— Ну а вы как? — повернулась к Тихому Альбина. Она опять чувствовала усталость (неудивительно — трое суток на ногах с крошечными перерывами на сон) и не особо стремилась к поддержанию разговора.

— Грустно… Альбина, а улыбаться вы еще можете?

— Зачем? — Она изобразила улыбку, но тут же убрала ее с лица. — Вы сами-то сегодня обедали? Если нет, помогите открыть банки, пока я режу хлеб, и присоединяйтесь к нам.

— Заметано, — так же устало усмехнулся Тихий, присел на ближайший табурет и, взяв нож, принялся вскрывать консервы.

— Новых больных в укреплении нет? — не отходя от Максика, поинтересовалась Анна.

— Пока Бог миловал, — ответил Тихий, передавая открытую банку Альбине. — А вам я все же посоветовал бы подкрепиться, хотя бы ради этого… друга. — Он кивнул в сторону кровати.

Анна промолчала, но когда ей в руки сунули бутерброд с рыбой, все-таки принялась есть, правда, как-то безразлично и тупо, словно выполняя неприятную работу.

— Спасибо, — слабо улыбнулась Альбина, приняв от Тихого еду.

— Отдохнуть бы вам… Так что, я могу вам чем-то помочь? Пусть я не врач, но в микробах и медикаментах кое-что кумекаю… Считайте, что я могу исполнять обязанности фармацевта. Нуждаетесь в таковом?

— Не знаю… спросите у Рудольфа, — растерялась Альбина.

— Ваша помощь может нам пригодиться, — машинально пережевывая остатки бутерброда, проговорила Анна.

«Все же изменения есть, — думала она, вглядываясь в связанное тельце. — Точно есть… вот только бы понять, в какую сторону!»

* * *

В это время Эльвира, сидя в фойе, «допрашивала» только что прибывшего новичка. Это был плечистый мужчина лет сорока пяти, с вытянутым подбородком, сильно нарушавшим пропорции лица и придающим ему упрямое и грубое выражение.

— И вы говорите, что ваша группа уничтожила около двадцати констрикторов?

— Да.

Новичок, казалось, не знал, куда пристроить руки: он то сплетал их на груди, то складывал за спиной, то позволял им свободно свисать вдоль тела, чтобы еще через секунду зацепиться большими пальцами за пояс брезентовых штанов.

— И вас ни на секунду не остановило то, что, быть может, эта болезнь относительно легко излечима?