Книга тысячи и одной ночи. Том 2. Ночи 39-145

Когда они подошли к усыпальнице, один из негров, нёсших сундук, воскликнул: «Что это, Сауаб!», а другой негр отвечал: «Что с тобой, о Кафур?» И первый сказал: «Разве не были мы здесь в вечернюю пору и не оставили дверь открытой?» – «Да, эти слова правильны», – отвечал другой, и первый сказал: «А вот она закрыта и заперта на засов!» И тогда третий, который нёс топор и свет (а звали его Бухейтом), сказал им: «Как мало у вас ума! Разве вы не знаете, что владельцы садов выходят из Багдада и гуляют здесь, и, когда их застанет вечер, они прячутся здесь и запирают за собой дверь, боясь, что чёрные, вроде нас, схватят их, изжарят и съедят?» И они ответили: «Ты прав; клянёмся Аллахом, нет среди нас умнее, чем ты». – «Вы мне не поверите, – сказал Бухейт, – пока мы не пойдём в гробницу и не найдём там кого-нибудь. Я думаю, что когда он заметил свет и увидел нас, он убежал со страху и забрался на верхушку этой пальмы».

И когда Ганим услышал слова раба, он произнёс про себя: «О, самый проклятый из рабов! Да не защитит тебя Аллах за этот ум и за все это знание! Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого! Что теперь освободит меня от этих негров?»

А те, что несли сундук, сказали тому, у которого был топор: «Влезь на стену и отвори нам дверь, о Бухейт, мы устали нести сундук на наших шеях. А когда ты откроешь нам дверь, тебе будет от нас один из тех, кого мы схватим. Мы изжарим его тебе искусно своими руками, так что не пропадёт ни капли его жира!» – «Я боюсь одной вещи, о которой я подумал по малости моего ума, – отвечал Бухейт. – Перебросим сундук за стену – ведь здесь наше сокровище». – «Если мы его бросим, он может разбиться», – возразили они, но Бухейт сказал: «Я боюсь, что в гробнице прячутся разбойники, которые убивают людей и крадут вещи, потому что, когда наступает вечер, они укрываются в таких местах и делят добычу». – «О малоумный, разве они могут войти сюда?» – сказали ему те двое, что несли сундук. Потом они понесли сундук и, взобравшись на стену, спустились и открыли дверь, а третий негр, то есть Бухейт, стоял перед ними с фонарём, топором и корзиной, в которой было немного цемента.

А после этого они сели и заперли дверь, и один из них сказал: «О братья, мы устали идти и носить, ставить и открывать и запирать; теперь полночь, и у нас не осталось духу, чтобы вскрыть гробницу и закопать сундук. Вот мы отдохнём три часа, а потом встанем и сделаем то, что нам нужно, и пусть каждый расскажет нам, почему его оскопили, и все, что с ним случилось, с начала до конца, чтобы эта ночь скорее прошла, а мы отдохнули». И тогда первый, который нёс фонарь (а имя его было Бухейт), сказал: «Я расскажу вам свою повесть», и ему ответили: «Говори!»

Рассказ первого евнуха (ночь 39)

Братья, – начал он, – знайте, что, когда я был совсем маленький, работорговец привёз меня из моей страны, и мне было тогда только пять лет жизни. Он продал меня одному всенному, у которого была дочь трех лет от роду. И я воспитывался вместе с нею, и её родные смеялись надо мной, когда я играл с девочкой, плясал и пел для неё. И мне стало двенадцать лет, а она достигла десятилетнего возраста, но мне не запрещали быть вместе с нею.