Книга тысячи и одной ночи. Том 5. Ночи 434-606.

И когда он восхвалял Аллаха (велик он и славен!), вдруг бросил он взор в какую-то сторону и увидел семь досок из белого мрамора, которые блестели издали. И он подошёл к ним, и оказалось, что они нарезаны и покрыты надписями. И тогда эмир велел прочитать то, что было на них написано, и шейх Абд-ас-Самад подошёл и вгляделся в надписи и прочитал их, и оказалось, что это увещания и назидания и предостережения для тех, кто обладает проницательностью. И на первой доске было написано греческим почерком: «О сын Адама, как небрежен ты к тому, что перед тобою! Тебя отвлекли от этого лета и годы, но разве не знаешь ты, что чаша гибели для тебя наполнена и вскоре ты её проглотишь? Посмотри же за собой, прежде чем войти в могилу. Где те, что царили над землями и унижали рабов и вели войска? Поразила их, клянусь Аллахом, Разрушительница наслаждений и Разлучительница собраний, Опустошительница населённых жилищ, и перенесла их из простора дворцов в теснины могил».

А внизу доски было написано:

«Где ныне цари и то, что в мире построили, —
Покинули то они, что строили на земле.
В могиле они лежат залогом за дело их,
И тлеют они в земле, бесславно погибшие.
Где войско, что защитить не может, бессильное?
Где то, что накоплено и собрало на земле?
Пришло к ним веление их господа быстрое —
Богатство их не спасёт, поддержки ни в чем им нет».

И эмир Муса обеспамятел, и слезы потекли по его щекам, и он воскликнул: «Клянусь Аллахом, поистине, в отказе от благ мира – крайняя степень божьей поддержат и предел правоты!» И он велел принести чернильницу и бумагу и списал то, что было на первой доске, а затем он подошёл ко второй доске, и вдруг оказалось, что на ней написано: «О сын Адама, да не соблазнит тебя извечная безначальность и да не заставит тебя забыть о наступлении срока! Не знаешь ты разве, что сей мир-обитель гибели и ни для кого нет в нем вечного пребывания, а ты взираешь на него и предаёшься его утехам. Где цари, которые населили Ирак и царили над горизонтами, где те, что населили Исфахан и земли хорасанские? Позвал их вестник гибели и ответили они ему, и воззвал к ним вестник уничтожения, и воскликнули они: „Мы здесь!“ Не помогло им то, что они построили и воздвигли, и не защитило их то, что они собрали и приготовили».

А внизу доски были написаны такие стихи:

«Где ныне те, что построили и воздвигли
Эти горницы, которым нет подобных?
Они воинов и солдат собрали, страшась вкусить
Унижение от их господа, и унизились.
Где теперь Хосрои, чьи крепости неприступны так?
Мир оставили, как будто их и не было».

И заплакал эмир Муса и воскликнул: «Клянусь Аллахом, мы сотворены для великого дела!» – а затем он записал то, что было на доске, и приблизился к третьей доске…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Пятьсот семьдесят третья ночь

Когда же настала пятьсот семьдесят третья ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что эмир Муса приблизился к третьей доске и увидел, что там написано: „О сын Адама, ты предаёшься любви к здешнему миру и пренебрегаешь велением твоего господа! Каждый день жизни твоей проходит, и удовлетворён ты этим и доволен. Приготовь же запас для дня возвращения и готовься дать ответ меж рук господа рабов!“

А внизу доски были написаны такие стихи:

«Где ныне тот, что застроил земли когда-то все,
И Синд[495]

и Хинд, и был врагом-притеснителем?Абиссинцы, зииджи[496] послушны были словам его,
И нубийцы также, и гордым был и кичливым он.
Не жди же ты вестей о том, что в могиле с ним:
Не бывать тому, чтобы нашёл об этом ты вестника!
Поражён он был смерти гибельной превратностью,
Не спас его дворец, ему построенный».