Книга усовершенствования мертвых

Следствие растянулось на долгие годы, ведь жертвами были многие тысячи. От беспрерывных допросов я постепенно отупел. Помню, как я сидел с отрешенным видом, когда следователь зачитывал какой-то манускрипт, и только последние фразы начали отображаться в моем сознании. "...Человеку не свойственно ассоциировать себя со всем человечеством. Разделять людей на подгруппы, причислять себя к одним и враждебно относиться к другим - вот что заложено в его генах. И к чертям пацифистов, всех людей доброй воли вместе взятых. Сколь бы ни были красивы их лозунги, реальность противоречит им. А общественное мнение, формируемое ими, лишь давит на психику... Раньше - да и теперь еще - человек в первую очередь ассоциировал себя с какой-либо нацией и враждебно относился к нациям другим. Но у процесса этого нет будущего. Межнациональные различия стираются. Арабы трахаются с француженками, англичане с японками, папуасы с эскимосами. У нас в Америке переплав различных наций в новую единую человеческую формацию особенно заметен. Но сейчас по нашему примеру возникают Соединенные Штаты Европы и Соединенные Штаты Латинской Америки. Скоро возникнут Соединенные Штаты Африки и Соединенные Штаты Азии. Что дальше, нетрудно предугадать - Соединенные Штаты Мира. И населять их будут люди единого типа: светло-шоколадные и в меру косоглазые. И язык - будьте любезны - фламинго уже разработали. Но куда девать врожденную ненависть людей из одной группы к людям из групп иных? Но проблем! Тут и дальше будет происходить естественный отбор и сильные будут выживать за счет слабых. Пешеходы станут ненавидеть автомобилистов, рабочие - интеллигентов, созерцатели - созидателей, телезрители рекламодателей. Однако двумя основными группами, на которые разделятся люди, станут драконы и фламинго..." Следователь продолжал читать. Я понял, что им, в конце концов, удалось вскрыть защиту на моем компьютере и забраться внутрь. "Не нужно пытаться найти в драконах какое-либо инфернальное начало. Путь Дина Донна - лишь путь торжества законов природы", - закончил чтение следователь.

Прошло еще какое-то время, и следователь положил передо мной свежий номер "Таймс". В нем говорилось, что разразившаяся вокруг эсперанто шумиха привлекла к нему внимание жителей всех континентов. И что когда опасность, связанная с его изучением миновала, его принялись изучать повсеместно. Сейчас эсперанто владеют уже многие миллионы.

Я не поверил, и высказал свои сомнения на эсперанто, но следователь без труда мне ответил. Тогда передо мной живо возник мерцающий экран монитора, на котором буква за буквой появлялось утверждение Баудиссена: чем больше эсперантистов выйдет из игры, тем больше других окажется на их месте.

Эсперанто сделалось одной из самых популярных вещей на свете. Торговцы, продававшие самоучители эсперанто, мгновенно стали миллионерами.

Сидя в камере, я теперь только об этом и думал. Мы проиграли, поскольку ненавидели больше. Оказывается, кто больше ненавидит, тот проигрывает. Но тогда возникает парадокс - если тот, кто больше ненавидит - проигрывает, то чтобы выиграть, нужно ненавидеть меньше. Но если ты ненавидишь меньше, но все же ненавидишь, то кто-то обязательно будет ненавидеть меньше тебя. Значит, чтобы заведомо обеспечить себе победу, нужно вообще отказаться от ненависти...

Какая-то фраза все время крутится у меня в голове, но мне никак не удается зафиксировать ее. Вместо этого неожиданно приснился эпизод, связанный с Айрой Гамильтоном.

Тогда ему исполнилось шесть лет. Он жил еще вместе с отцом, военизированные интернаты лишь ожидали его. Айра сидел во дворе рядом с домом и играл в песке. Неожиданно что-то побудило его выйти на дорогу (это строго возбранялось) и посмотреть вдаль. И он увидел совсем маленькую удаляющуюся фигурку женщины, на которой было точно такое же платье, какое больше всего любила носить его мать. Айра хотел побежать вслед за женщиной, но в последний момент не решился: слишком уж она была от него далеко. Так он и не узнал, была ли это его мать, тайком пришедшая посмотреть на него, или это было просто совпадение.

"Ты очень похож на свою мать", - заметил Лепаж-Ренуф. Я так до конца и не понял, что он имеет в виду. Недавно я узнал из газет, что она умерла.

Мы стали жертвами несовершенства мира, подумал я о себе и об Айре Гамильтоне. Вновь промелькнула фраза, за которой я охочусь уже не один месяц, и вновь в последний момент она выскользнула из моего сознания. Я подумал о том, что когда-то все люди якобы говорили на одном языке. Лишь позже - за грехи Б-г наказал их, и лишил возможности понимать друг друга. "Но пройдет много времени, или мало, и люди снова заговорят на одном языке". Для этого, правда, они должны совершить большую душевную работу...

Вспомнил! Я вспомнил эту фразу!

"Послушай, парень, весь мир - это гигантский тир", - сказал тогда лейтенант...

"Звезды - это проекция на небе моих волос, стоящих дыбом", - сказал Лепаж-Ренуф.

Эпилог

Из докладной записки

следователя Интерпола,

приложенной к рукописи: