Книга утерянных сказаний: Пришедший из-за грани (СИ)

Маэдрос казался совсем лёгким, не тяжелее новорожденного ребёнка, и я легко донесла его до наспех разбитого лагеря – многие были ранены, а до ближайшего города много часов пути. Меня не трогали, лишь косились странно, но в тот момент меня это слабо волновало. Маглор без вопросов пропустил меня к себе и помог привести Маэдроса в чувство. Я, едва он открыл глаза, отсела подальше, в тень. Мне было страшно, больно и обидно. Почему-то не получается принять женский облик, при первой же попытке всё тело слабеет. Обречённо закрываю глаза и, прислонившись спиной к дереву, засыпаю. Мне ничего не снится.

А уже утром Маэдрос хочет со мной поговорить.

- Значит, именно поэтому Силиврен так похож на...тебя?- грустно спросил меня Маэдрос. Я кивнула. Помедлив, мне всё же пришлось начать свой рассказ. Я рассказала Маэдросу всё: как проснулась однажды в Утумно уже Сауроном, как решила бежать, как внесла изменения в свой план из-за неожиданной любви, как волновалась все те восемьдесят лет, во время которых помогала эльфам обустраиваться в Средиземье...поведала и о том, что когда-то давно, в прошлой жизни, была человеком. Упомянула, что именно тогда узнала будущее этого мира. Причём последний факт сильнее всего удивил Маэдроса. Не всегда приятно узнавать, что твоя судьба прописана с начала до конца.

-...а дальше ты уже знаешь. Что мне делать теперь, Маэдрос? Я не хочу тебя покидать. Но если ты скажешь мне уйти...

- Я не сказал тебе этого в лесу, в день нашей помолвки, не скажу и сегодня. Я рад, что ты оказалась женщиной, пусть и лишь душой. Эльдар важнее феа, а не роа, а в твоём феа я никогда не сомневался. Иначе ты бы не принесла меня в лагерь вчера,- Маэдрос говорил грустно, но в целом держался неплохо. Наверное, все стадии смирения с ситуацией он прошёл вчера. Но мне разрешили остаться – и это хорошо.

- Прости, Маэдрос, что не сказала тебе раньше. Я боялась, что ты меня прогонишь. Приди я к тебе тогда в облике Саурона, ты бы не поверил мне и предпочёл отойти в Залы Мандоса. Либо поверил, но мне бы не получилось с тобой сблизиться. Я ведь права, Маэдрос, и ты тоже это понимаешь.

- Понимаю,- кивнул он и вдруг, улыбнувшись, потрепал по голове,- Раз ты не можешь превратиться в женщину, нам придётся заняться обычными эльфийскими делами. Мы ведь так и не успели ими заняться! Кстати, напомни, а что обычно делают в браке эльфы, если не ждут детей?

- Воспитывают их, поют вместе, что-то вроде этого. Я никогда не была эльфийкой, почему ты меня спрашиваешь?- удивилась я.

- Тогда придётся спросить братьев...

Pov Маэдроса.

В то время, пока мои братья учились разговаривать с эльфийками, я помогал отцу. Именно поэтому я не знал, чем занимаются эльфы в браке. Мои родители были явно не примером, а семьями Карантира и Куруфина я практически не интересовался. Всё моё воспитание свелось к следующему: “Любовь – прекрасное и возвышенное чувство. Испытав его впервые, ты не перепутаешь его ни с чем иным. И тогда тебе предстоит жениться на той, к кому ты его испытываешь. А дальше – валар вам в помощь”. Впервые я почувствовал интерес к Толэдгват, причём теперь я подозреваю, что тогда испытал совсем не возвышенную любовь. Это потом, когда я узнал Тиндлох поближе, это переросло в нечто серьёзнее, а тогда...я никогда не видел эльфиек, чья грудь не помещалась в руках. Потом всё пошло наперекосяк: романс я ей не спел, призналась она мне первой, Дни Любви начали со дня свадьбы и растянули на целых две недели, потом беременность, потом государственные хлопоты, воспитание сыновей, Дни Любви, рождение дочерей, политика, Дни Любви...

Словом, я понятия не имел, чем занимаются в браке обычные эльфы.

Я смирился с мыслей, что некоторое время моя жена будет выглядеть как тёмный майа, хоть и пришлось мне вчера выпить не одну бутылку вина. Маглор пил со мной.

- Моя жена – Саурон!- говорил я ему.

- С жёнами такое часто случается,- успокаивал он меня.

Так, слово за слово, мы распили на двоих пять или шесть бутылок, а утром я понял, что всё равно люблю Тиндлох. В конце-концов, теперь мы сможем узнать друг-друга получше.

А через неделю мы вернулись в Хитлум. Эльфы довольно быстро поняли, что Тиндлох есть Тиндлох даже в чужом облике, а братья хоть и продолжали подтрунивать надо мной, но делали это незаметно. А потом разъехались по уделам.

Сложнее было с детьми. Силиврен воспринял новость спокойно, даже отрешённо, но другой реакции у него быть и не могло. Серегон, Гвирит и очень удивились, даже не сразу поверили в это. Только когда Тиндлох что-то шепнула им на уши, они поверили ей и назвали мамой. Реммират поверила довольно быстро – глянула на выражение лица матери и всё поняла. Санса, Ненар и Аранель вообще не сомневались, но они всегда были ближе к матери, чем их старшие сёстры.