Книга узоров

Мария ненавидела Дальбуш. Не только ее отец и муж работали в Дальбуше, но и ее братья, и все, кого она знала, работали тоже в Дальбуше. История Дальбуша – это была их история. Первая проходка шахты дубовой бочечной клепкой в качестве деревянной крепи, которая должна была укрепить стены шахты, но на глубине 55 метров под напором воды сломалась, и шахту затопило. История о знаменитом горном инженере Шодроне, который впервые применил изобретенную им чугунную проходку и таким образом добрался до глубины 110 метров. Позже пришлось идти до глубины 200 метров, потому что только там залегали два богатых пласта. А потом пошло-поехало. Сначала – вентиляционная шахта на Бруноштрассе, в следующем году – второй шахтный ствол прямо около железнодорожной ветки Кельн – Минден. Затем в 1874 году – шахты III и IV. В 1892 году – шахта V глубиной 530 метров, в 1895 году – шахта VI глубиной 545 метров. Шахты II и IV были перестроены в вытяжные вентиляционные шахты. А теперь рядом с шахтой I должна быть сделана проходка новой шахты на глубину 735 метров. Правда, пока это были всего лишь планы, кое-какие слухи доходили из правления, но каждый из шахтеров разбирался в профессиональных делах, поэтому и шло обсуждение места, где собираются устраивать шахту, сложностей проходки – ведь, может статься, им придется туда спускаться. Работы должны начаться в следующем году, два года будут делать расчеты, потом – ставить крепи, так что в лучшем случае шахта заработает году в 1914-м.

Йозеф, который собирался стать штейгером, то есть горным мастером, часами вникал в детали и штудировал специальные книги и дочитывался до того, что глаза у него сами собой закрывались и голова резко падала на грудь. Марии не нравилось, что Йозеф сидит над книгами, где говорится о шахтных и штрековых профилях, армировке шахтного ствола и толщине пласта, она начинала дразниться и приставать к нему, пока покой не нарушался наполовину серьезной, а наполовину игривой супружеской сценой. Самой Марии были гораздо ближе и понятнее официальные выходные шахтерского поселка Дальбуш: Новый год, Сретенье, Крещенье, понедельник, вторник и среда в канун Великого поста, Благовещенье, Страстная пятница, понедельник и вторник на Пасху, Вознесение Христово, понедельник и вторник на Троицу, Праздник тела Христова, День святых Петра и Павла, Успение Богородицы, День поминовения, Зачатие Богородицы, первый и второй день на Рождество и, кроме того, еще Эссенская осенняя ярмарка.

Лучшее время ее жизни и складывалось из этих праздничных выходных. Праздники шахтеры отмечали очень обстоятельно, не менее обстоятельно и серьезно, чем работали; праздновали бурно, с резкими перепадами в настроении, многочисленными братаниями, буйными плясками, тоскливыми песнями, с ликующей жизнерадостностью и мировой скорбью. Праздники, которым они потому отдавались с такой страстью, торжественно обставляя их по старинному обычаю, что они позволяли в общей компании если не забыть, то хоть на несколько часов облегчить тяготы их монотонной, мучительной трудовой жизни. Они были венцом их скудного, сурового существования, и, глядя друг на друга, люди убеждались в том, что идут по этой жизни с гордо поднятой головой, с достоинством и они могут честно встать друг перед другом, не сомневаясь в своей порядочности, и доказать всем, что унизить их невозможно. Эти праздники придавали их жизни особую весомость, они примиряли их с судьбой, которая досталась им на долю, свою судьбу они принимали с твердолобым упрямством, они оглядывались вокруг и понимали, что никто не согласился бы с ними поменяться, их лица отчетливо выражали это понимание.

Возможно, в начале праздника они вели себя столь чопорно, скованно, чинно потому, что хотели доказать: между всякими там проходимцами, ленивыми оборванцами и шахтерами такая же разница, как между небом и землей. Неуклюжие, неловкие, сидели они со своими принарядившимися женами и членами семейства, говорили о шахтах, пластах, горах, напоминая князей, герцогов и графов, собравшихся на королевский прием, и вполне возможно, что на средневековых сборищах приближенные императора напивались и безобразничали гораздо отвратительнее, чем эти люди. Ведь все, кто в жилетке и с женой чинно сидел за дощатым столом, конечно, вдосталь потчевали друг друга солеными шуточками и крепчайшими напитками, но все держались приличий и замертво под стол никто старался не падать, и даже если кому-то было не избежать этого финала, то он медленно и не теряя солидности сползал на землю, приземлялся, осмотрительно сказав «Гоп!», и в целом по-прежнему продолжал вести себя прилично.

Мария все праздники проводила за танцами, а в перерывах между праздниками танцевала и пела дома, мечтала о следующем празднике и, часто уговаривала отца вечером, после работы, достать аккордеон и сыграть что-нибудь, чтобы она со своим Йозефом могла станцевать прямо в горнице.