Книга, в которой слишком много меня

- Хочу сказать, что если у человека есть силы смеяться, когда его вся жизнь в общем и целом послала нахрен, то он рано или поздно выберется из любого дерьма, и однажды ещё сам эту жизнь нахрен пошлет, — серьезно отвечает Денис, убедившись, что больше я на его шею не покушаюсь. — И нет ничего плохого в том, чтобы об этом писать. А кто не согласен — того нахрен. Жизнь, конечно, не интернет, но и тут всякое случается.

Я запрокидываю голову и озадаченно смотрю на него. Он неловко пожимает плечами и, кажется, начинает подыскивать оправдание своему прочувствованному монологу, но я успеваю вклиниться:

- Глубокая мысль. Мне нужно это обдумать.

- Надеюсь, только это? — тут же деловито уточняет ГИП моей мечты.

Я лукаво щурюсь и неопределенно пожимаю плечами, и он тут же находит следующий аргумент в свою пользу — целует меня, неспешно, по-утреннему тягуче и сладко. И губы — смотри-ка ты, и правда не приснилось! — такие мягкие и податливые, что невозможно остановиться.

Черт его знает, может быть, из этого ничего и не выйдет. Но кто сказал, что каждый роман всенепременно должен заканчиваться свадьбой? Сказки о любви хороши ровно до тех пор, пока не начинаешь осознавать, что за красивой фразой "и жили они долго и счастливо и умерли в один день" следует организация двойных похорон, и уж они-то едва ли сделают кого-то счастливым.

Зато у живых — ещё есть шанс на счастье.

Конец