Книга вампиров

Все эти признаки (включая и предрасположенность к кошмарам и прочее, что выше было описано как, с медицинской точки зрения, первые проявления эпилепсии) — должны озадачить родителей именно тем, что тут полтергейст вторичен, а первична эпилепсия ребенка. Она — первопричина. Вот что должно в первую очередь вызывать тревогу: перебои в работе таламуса ребенка. Причем, как правило, к эпилепсии и полтергейсту обычно предрасположены дети, живущие в неблагополучных семьях, у матерей-одиночек и пр. То есть, и в этом какая-то связь.

Как ни странно, но это тоже тенденция: в нормальных семьях не появляются ни эпилептики, ни полтергейст. Как видим, тут психическое тоже имеет свое весомое значение. Как это реализуется — непонятно, и это тема для других исследований. Сама парадоксальная специфика этой темы такова, что тут все предстоит открывать впервые. И поле для открытий — безграничное. Ибо куда ни копни — одни вопросы, а ответов нет…

ЧАСТЬ VI. ОГНЕННЫЙ ЗМЕЙ И ВАМПИРИЗМ

ГЛАВА 21. ОГНЕННЫЙ ЗМЕЙ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ВАМПИРОЛОГИИ И УФОЛОГИИ

Следующую главу-исследование специально для этой книги любезно написал мой друг и коллега из Санкт-Петербурга Михаил Герштейн, известный российский уфолог и председатель Уфологической комиссии Русского Географического общества.

Проблема заключается в том, что летящего невысоко над землей вампирического «огненного змея» уфологи часто принимают за НЛО (иногда — за шаровую молнию или метеор), когда на самом деле — это призрак вампира-коматозника, спешащий к своему дому или возвращающийся на кладбище.

Итак, Михаил Герштейн пишет: «У огненного змея голова шаром, спина корытом и длинный-предлинный хвост — иногда до пяти сажен. Прилетая на свое место, он рассыпается искрами, которые вылетают как бы из решета, а летает он так низко, что бывает, виден от земли не свыше сажени…» — так описывали незваного гостя в конце XIX века жители деревень Архангельской губернии. Как вылетал «змей» с кладбища, видели очень редко, но знали об этом все. В полночь никто из них не рисковал подойти к погосту…

Еще в XIX веке ученые-этнографы обратили внимание на «поразительное распространение» рассказов об «огненных змеях», которые бытуют практически у всех народов. Особенно популярны они в Восточной Европе и на Балканах — там, где в XVII веке разразилась невиданная эпидемия вампиризма.

В современной литературе по фольклору в основном делают упор на другом, более красочном и выигрышном аспекте «огненных змеев» — способности вступать в половую связь с опечаленными утратой близкого человека людьми или, точнее, внушать им идеальную иллюзию близости с недавно умершим или (иногда) «писаным красавцем». Однако нет-нет, да и мелькнут тревожные нотки — любовницы «змеев» начинают чахнуть и тихо сходят в могилку вслед за умершим родственником.

«Устойчивым компонентом текстов этого типа», то есть историй про «змеев» или любвеобильных покойников, «…является мотив о том, что от такой любви женщина худеет, бледнеет, чахнет, болеет, теряет жизненные силы, становится замкнутой, молчаливой и умирает или находит способ избавиться от вредоносного любовника», — пишет этнограф Л. Н. Виноградова, первой заметившая связь между вампиризмом и «змеями». — «В южнославянской традиции мотив о сексуальных связях демонических существ… соотносится прежде всего с мифическим огненным змеем и, кроме того, с вампиром — умершим мужем. По единичным свидетельствам, летающий змей мог проявлять и признаки, сближающие его с вампирами. Так, в некоторых былинках губительные для женщин последствия любовной связи объяснялись тем, что он высасывает из нее кровь, поэтому женщина бледнеет, чахнет и умирает…»

«У южных славян мотив половой связи с демоническим существом обычно также соотносится с вампиром, а кроме него, с персонажами типа змея», — подтверждает это наблюдение этнограф Е.Е. Левкиевская. — «Змей летает в виде огненного шара, веника, снопа и рассыпается искрами над тем домом, где живет его жертва…

Любовь вампира, змея и самодивы (женский вариант «змея». — М. Г.) в балканских сказаниях имеет для человека одни и те же последствия…

«Любовь» мифологического существа к человеку однозначно прочитывается как результат вампиризма… Характерно, что в некоторых былинах подчеркивается, что мифологический любовник не вступает со своей жертвой в собственно сексуальные отношения, а просто ложится рядом с ней и сосет из грудей молоко или кровь — мотив, характерный для вампира».

Снова и снова в фольклорных записях встречаются слова типа: «Она сохла, сохла, да и умерла» или «И станет как человек и каждую ночь ложится с ней. И становилась она худая, страшная, пожелтела. Ходил, ходил, да и задушил ее».