Книга Великих джунглей

Вы можете винить большие деревья в гибели сотен, тысяч, а возможно, и миллионов соперников в борьбе за место под солнцем. Но вам придется признать, что победители несут огромную ответственность за рост и сохранение других растений, за упорядоченное развитие самого леса. Высокие гладкие колонны стволов поддерживают огромный вес лиан, цветущих растений и даже других деревьев, иногда вознося их на сотни футов над землей, чтобы они могли дотянуться до солнечного света. Массивные ветви с густой листвой образуют платформы для настоящих воздушных садов с почвой и влагой для питания.

Тот же самый лиственный покров, который препятствует росту соперничающих видов и уничтожает пышную наземную растительность в тропиках, бурно разрастающуюся там, где дождь и солнечные лучи достигают поверхности, стоит на страже тенелюбивых растений. Определенные пальмы, многочисленные разновидности кофе и какао, семейства мхов и грибов могут развиваться лишь в тенистых условиях. Для них вечнозеленая крыша тропического леса имеет такое же важное значение, как для нас обычная крыша над головой.

Есть много растений, живущих на больших деревьях. Это эпифиты, которые поднимаются к солнцу вместе со своими «хозяевами». Одно дерево в джунглях может поддерживать сотни эпифитов, многие из которых достигают внушительных размеров. Большинство из них остаются невидимыми для наблюдателей с земли или даже из-под полога леса.

Все это в целом образует правило, которое, применительно к высокому экваториальному лесу, для многих людей может показаться странным. Оно гласит: «Сильные должны питать и поддерживать слабых». Действие этого правила столь очевидно, что впору задать себе вопрос, какое извращенное мышление приравняло «закон джунглей» к злокозненной жестокости. Огромные деревья с их защитным зонтиком листвы представляют собой благотворительные учреждения, от которых зависит вся жизнь в джунглях. Как и разумно финансируемые благотворительные фонды, они щедро делятся своими дарами, в то же время становясь сильнее.

Настоящие законы джунглей были установлены ботаником-первооткрывателем, чья работа по изучению растительности была лишь немногим менее важной для ботаники, чем работы Эйнштейна для ядерной физики. Я говорю о Ричарде Спрюсе, который провел много лет в амазонских джунглях. В начале 1850-х годов он сформулировал некоторые принципы, позднее позволившие ученым понять природу джунглей как целостного организма.

На пути к этому достижению ему пришлось преодолеть значительные препятствия. Во-первых, он не умел лазать по деревьям. Во-вторых, исследователи его поколения были подвержены гораздо большим опасностям, чем в наши дни. Об этом свидетельствуют записи в его дневнике, сделанные во время одного из путешествий по Риу-Негру.

Спрюс и четыре индейца, составлявшие его команду, причалили к речному берегу и устроились на ночевку. Спрюс лежал в своем гамаке и невольно подслушал беседу индейцев, обсуждавших, как они собираются убить его и забрать тюки с гербарием, который они приняли за товары для торговли. Они полагали, что убийство сойдет им с рук, поскольку Спрюс был один, и к тому же болен: он лечился от лихорадки большими дозами хинина и ипекакуаны. Наконец они решили задушить его, как только он заснет.

По словам Спрюса, ему повезло, что он страдал от расстройства желудка, и поэтому никому не казалось странным, если он не мог заснуть. Ему пришлось дважды покинуть свой гамак, прежде чем он понял, что замышляют индейцы. Однако на третий раз он не вернулся обратно. Он тайком пробрался к лодке, вооружился пистолетом, ножом и мотыгой и стал ждать нападения, спрятавшись за одним из больших тюков. Но до этого дело так и не дошло, хотя он слышал, как индейцы сердито переговариваются на берегу.

На рассвете он просто приказал им подняться на борт, за исключением того, кто, по его мнению, был лидером бунтовщиков. Спрюс оставил его на берегу под предлогом того, что на всех не хватит еды, и больше никогда не слышал о нем. Остальные индейцы, заметно присмиревшие, доставили его в Манаус, где как раз начиналась «каучуковая лихорадка», впоследствии сделавшая этот город центром производства резины; в сущности, некоторые доклады Спрюса способствовали началу бума.

Хотя подобные приключения больше не мешают современным ученым, их неумение или нежелание проникнуть в гущу лиственного полога джунглей вредит делу науки гораздо больше, чем им кажется. Спрюс отчасти предугадал эту потребность. В том же самом дневнике он пишет о своем разочаровании: «Я не нашел ни одного достаточно проворного и дружелюбного индейца, способного забраться на дерево, наподобие кошки или обезьяны… Чтобы получить плоды и цветы, оставалось лишь валить деревья». Он знал, что цветы и плоды понадобятся ему для правильной классификации растений.