Книга Великих джунглей

Оставив «Леди Алису» на сухом пригорке, они пошли пешком. Вскоре Стэнли обнаружил, что находится в «цивилизованных» местах. Ром был знаком местным жителям и стал ходовым товаром, но они не желали обменивать еду на остатки одежды и проволоку. 4 августа Стэнли удалось убедить одного из вождей послать в ближайшее европейское поселение гонца с письмом. Его люди так изголодались и отчаялись, что он написал по-французски, по-английски и по-испански: «Припасы должны прибыть в течение двух дней, иначе я останусь один среди умирающих». Отряд носильщиков добрался до него как раз через два дня. Они доставили продукты и ром, служивший местной валютой до конца путешествия.

Еще через несколько дней навигация по Конго была завершена. Отряд насчитывал восемьдесят девять человек, из которых семь умерло от истощения в течение недели. Двенадцать человек из выживших составляли женщины, а шестеро были детьми, родившимися в пути.

Подвиг Стэнли не только сделал его национальным героем. Его сообщение о возможности плавания по Конго от водопадов до озера Стэнли, его заметки о притоках Конго, о народах, населяющих берега реки, и о новых возможностях, собранные в двух томах под общим названием «Через Черный континент», послужили толчком к небывалой коммерческой и политической активности. Сам Стэнли вернулся в Африку в качестве личного агента короля Леопольда Бельгийского и за пять с половиной лет заложил основы личной империи этого монарха, позднее известной под названием Бельгийского Конго. Хотя Стэнли не был единственным вдохновителем европейского прорыва в эксплуатации Экваториальной Африки, как считал он сам и некоторые его биографы, он определенно был лидером этого предприятия. В 1877 году лишь пятая часть континента была «застолблена» европейскими странами. После смерти Стэнли в 1904 году практически каждый район Африки находился под суверенитетом, сюзеренитетом или входил в «сферу особого влияния» одной или нескольких европейских стран.

В своей ненависти к джунглям Стэнли очень напоминал других европейцев того времени. Он трижды пересекал огромный лес Итури и назвал его «регионом ужасов». Ему «было трудно привыкнуть к сумраку и унылому одиночеству. Я не находил в лесу ни физического комфорта, ни душевного спокойствия». Пигмеи стреляли в его людей отравленными стрелками, но Стэнли убедил тех немногих, кого ему удалось поймать, служить его проводниками. Один из биографов Стэнли подытожил его взгляды на пигмеев, написав, что «они проводят жизнь в ужасе и страданиях, под гнетом темных предрассудков. Умирая, они не оставляют после себя ни монументов, ни прогресса, ни истории, ни надежды. Пигмеи, уродливые и тщедушные негрилли, влачат здесь свое уединенное, жалкое существование».

Трудно поверить, что речь идет о тех же людях, которых позднее описывал Колин Тернбулл. Но, очевидно, Стэнли, задыхавшийся и озлобленный в тяжелой европейской одежде, проецировал на маленький лесной народ собственные страхи и предрассудки. Форсированный марш через джунгли с тоннами снаряжения и десятками несчастных людей — не лучший способ познакомиться с ними. К тому же следует помнить, что он писал для аудитории, которая была бы разочарована, услышав что-либо доброе и хорошее о тропическом дождевом лесе.

Глава тридцать шестая Трагическая фигура

Из всех людей, пожертвовавших собой в попытке раскрыть тайны джунглей, в XX веке никто не привлекал больше внимания, чем Перси Гаррисон Фосетт. Возможно, это произошло потому, что он сам был окружен ореолом загадочности: его исчезновение в неизведанном мире Амазонки вместе с сыном и третьим членом экспедиции послужило источником для огромного количества спекуляций, легенд, слухов и дискуссий. Факты звучали достаточно романтично, так как полковник Фосетт имел в своем распоряжении документ 150-летней давности, о котором упоминалось в начале 28-й главы этой книги, и пропал в бразильской глуши, пытаясь отыскать «затерянный город».

Он не был обычным охотником за сокровищами. Артиллерийский офицер британской армии с девятнадцатилетнего возраста, он служил на Цейлоне, в Северной Африке, на Мальте и в Гонконге, как и на родных островах. В первую очередь он был инженером, географом и землемером, но вкус к этим занятиям он приобрел на военной службе. В своем дневнике он однажды написал: «Как бы я ни возмущался армейской жизнью, именно она привела меня к самой увлекательной работе, какую я знаю».