Книга Ветра и Крови

— Дашь чертежи Храма, — ответила Катя, — я уже всё просчитала. Но построят они его только после того, как… — она запнулась, — уйдёт большинство из взрослых. Из тех, кто присутствовал при рождении эгрегора. Мы таким образом подстрахуемся. У них должно выработаться чувство рубежа. До и после. Понимаешь? А я всё это время буду их поддерживать.

Прощание вышло на удивление будничным. Кажется, Мойя не особо удивился тому, что в пустыне придётся задержаться. Думаю, он подсознательно ожидал наказания за то, что случилось. Несмотря на то, что я пытался объяснить, что в этом нет его вины.

— Знаешь… а у меня хорошая выдалась жизнь, — сказал он, когда мы прощались, на закате, на вершине холма, где стоял челнок, — я мог погибнуть в детстве. А теперь знаю то, чего не узнает ни один человек. А если узнает — то не поймёт. Это знание, оно сильно помогает. Ты понимаешь?

— Я знаю, что у каждого свой путь, Мойя, — ответил я, — я сделал то, что был должен.

— Я знаю, Яесть. Мы не увидимся больше?

— Всё может быть, Мойя. Всё может быть…

Глава 13

8960 лет до Перехода

Те, кто оборудовал этот зал для собраний, явно были в курсе и возможностей маскировочной одежды, синтезированной Гайей, и тюрвинга перемещения. Ряд устройств и ловушек были предназначены для того, чтобы блокировать их использование: невидимые сетки, изогнутые световые колодцы и тому подобное.

Однако возможности Гайи были им до конца неизвестны. Иначе они бы подстраховались, чтобы не допустить проникновение в помещение мельчайших клеток мицелия, обладающих сенсорными свойствами. Благодаря им, я мог видеть и слышать всё, что происходит в помещении, как будто бы сам там находился. Гайя транслировала информацию непосредственно мне в мозг.

Я плохо помнил этих двоих. Из всех «тяжёлых» я более-менее близко общался только с Максом, оставив ему управление своим подразделением. Имена в памяти не отложились. Но лица я всё-таки узнал, несмотря на следы возраста.

Им обоим было под семьдесят. Очень неплохой результат для той эпохи, в которой они жили. Возможно, следствие грамотного подхода при наличии современных знаний по медицине. О своём здоровье они точно заботились и выглядели вполне крепкими стариканами. И не просто стариканами. В их голосе и жестах появилась привычка повелевать. Это когда каждое слово произносят будто бы с ленцой, чуть прикрыв глаза, но при этом оно падает на пол с отчётливым стуком, как гранитная глыба.

— Безусловно, они победят, — вещал один из беглецов, — если вещи будут идти своим чередом.

— Но у нас вдесятеро больше солдат! — возразил военачальник; бывалый рубака лет сорок на вид, лицо со шрамом через правую щёку. Он был одет в какое-то подобие кольчуги, прикрытой кожаным нагрудником, — мы на своей земле. И что же, испугаемся жалкой горстки кочевников? — вместо «кочевников» он использовал другое слово, аналога которому просто нет в русском языке. Оно обозначает слаборазвитых представителей нищих кочевых народов, которые, по мнению говорящего, находятся на одном уровне развития с животными.

— Они победят. Я говорил, что у них есть свой Бог, который им помогает. Этот Бог реален, — продолжал беглец, — и его не одолеть обычными способами.

— Я наслышан о твоих подвигах в прошлом, Владетельнейший, — сказал ещё один из присутствующих, тоже военный, — но тут, в узком кругу, давай не сушить друг другу мозги, — этому выражению я не смог подобрать адекватной замены в русском.

— Ты тоже думаешь, что тогда это было просто удачное стечение обстоятельств? — зловеще улыбнулся беглец, — всего лишь случайная эпидемия?

— Все мы под Вэилом ходим, — примирительно сказал военный, — у нас общие цели. Мы на одной стороне. Нельзя допустить, чтобы какие-то выскочки угрожали нашим землям.

— Вот поэтому мы сделаем то, что задумано.

— Я не доверяю женщинам, Владетельнейший, — заявил военачальник со шрамом, — по мне так верное копье лучше любовных чар. Это оружие может бить в обе стороны. Я не понимаю, как именно ты хочешь это сделать. Послать тысячу красивых гетер? — я знаю, что слово «гетера» греческое, но говорящий использовал термин, который означает представительниц древнейшей профессии, но без негативного оттенка; конечно, можно было бы сказать «гейша», но гетера, по крайней мере, ближе географически к местам, где мы находились.

— Нам не нужны гетеры, — снова зловеще улыбнулся один из беглецов, — они безумно полюбят друг друга.

Военачальник недоверчиво поднял бровь, но промолчал.

— Полюбят до смерти? — спросил ещё один из членов совета, какой-то пожилой вельможа с золотыми перстнями на толстых пальцах.

— Всё так, — кивнул беглец, — поэтому будьте подальше, когда мы это сделаем. Иначе с вами случится то же самое.

— Вы поймёте о чем мы говорим, когда увидите то, что от них останется, — осклабился второй из сбежавших спецназовцев.

— Тогда на этом и договоримся, — военачальник почтительно склонил голову, — но своих воинов я буду держать в полной готовности. Не хочу опозориться, если вдруг они проявят коварство, которым так славятся.