Книга Вина

1. Наш согражданин Нигер вернулся на родину от ученых занятий. Он слушал прославленного философа, не столько времени, чтобы воспринять его систему, но достаточно, чтобы, подражая ему, усвоить неприятную манеру по всякому поводу изобличать своих собеседников в ошибках. И вот, когда нас угощал Аристион, он высказался с осуждением как обо всей обстановке симпосия, роскошной, по его мнению, до излишества, так и о том, что вино подается процеженным, тогда как Гесиод велит черпать прямо из бочки, чтобы сохранить присущую ему силу и крепость: «Такая очистка вина, во-первых, подсекает его нерв и угашает теплоту – ведь оно отцветает и выдыхается от процеживания. А затем в этом обнаруживается суетное чревоугодие, ради удовольствия жертвующее полезным. Подобно тому как холостить петушков и поросят, чтобы сделать их мясо более нежным вопреки природе, – дело не здравомыслящих людей, а сумасбродствующих от лакомливости, так, выражаясь метафорически, выхолащивают и обабляют вино те, кто не может ни пить его цельным, по своему бессилию, ни пить в меру, по своей жадности. Это процеживание – хитроумная выдумка, позволяющая им побольше выпить: так отнимают у вина весомость, оставляя только приятный вкус. Это то же самое, что давать теплую воду больному, которому неудержимо хочется выпить холодного. Ведь процеживание отнимает у вина остроту и крепость. Великое подтверждение этой порчи, клянусь Зевсом, то, что такое вино не выдерживает хранения, бродит и увядает, словно самый его корень в осадке (τρύζ); ведь этим же словом τρύζ древние называли и само вино, подобно тому как к человеку применимо ласкательное обращение ψυχή („душа“) или κεφαλή („голова“); действие собирающих жатву или у винограда обозначается словом τρυγαν – от того же слова τρύζ, оттуда же гомеровское слово „розножатвенный“. Само же вино Гомер называет огнистым (άίθοψ) и красным, и вот Аристион угощает нас побледневшим и пожелтевшим от повторной очистки».

2. Аристион, засмеявшись, сказал: «Не побледневшим и не бескровным, милый друг, а медовосладостным и кротким, уже по самому его цвету. А ты предпочитаешь напиваться мрачным как ночь и отвергаешь процеживание. Между тем его можно уподобить применению очистительного, которое, освобождая вино от тяжелого, дурманящего и болезнетворного, делает его легким и безобидным – таким, какое пьют гомеровские герои Эпитет вина άίθοψ у Гомера означает не „огнистый“, а „искрящийся“, „сверкающий“, иначе было бы невозможно придать его медному вооружению, как это часто встречается.

Мудрый Анахарсис, осуждая у эллинов многое другое, с похвалой отозвался об употреблении древесного угля, дающем возможность внести в дом огонь, оставив дым за дверями: так и вы, философы, могли бы найти многое, в чем стоит нас упрекнуть; но чем мы погрешаем, если предлагаем вино, изгоняя из него и рассеивая все, что в нем содержится беспокойного и мятежного, раскрывая его, а не приукрашивая, отнюдь не лишая его остроты и крепости, а скорее, освобождая его от загрязняющей его ржавчины?» «Но ведь, право же, в непроцеженном больше силы». «Как и в человеке, охваченном безумием, дорогой мой. А когда он, под действием чемерицы или соответствующей диеты, придет в себя, то этот болезненный избыток силы уходит, и к человеку возвращается его подлинная сила и здравый рассудок: так и очистка вина, отнимая его поражающую рассудок вредоносную силу, приводит его к здравому и кроткому состоянию. Суетность, полагаю я, глубоко отличается от опрятности: например, женщины, злоупотребляющие притираниями и благовониями, украшающие себя золотом и пурпуром, представляются мне суетными, но никому не будет поставлено в упрек пристрастие к купанию, натиранию маслом, поддерживанию волос в чистоте. Изящно показывает это различие Гомер, описывая одевающуюся Геру:

Там амврозической влагой она, до малейшего праха
С тела бессмертного смыв, умастилася маслом чистейшим…