Книга воды

Перед отъездом мы сходили к Оби. С Берсеневым и барнаульскими национал-большевиками. Пили пиво, замерзли на ветру. По Оби еще время от времени гнало течением льдины. Второй раз я появился в Барнауле уже в мае, по пути в Москву. То есть первая моя поездка в Республику Алтай долго не продлилась. Однако я успел завести влиятельные знакомства. Познакомился в Усть-Коксе с главой администрации Гречушниковым, передал ему привет от депутата Госдумы Михаила Ивановича Лапшина, познакомился с владельцем турбазы в Усть-Коксе Овсиенко. В мае я опять сходил к Оби к речному вокзалу с ребятами из НБП. Постоял, попил пива. Уехал в Новосибирск и затем в Москву. В Москве я договорился с издательством «Лимбус-Пресс» о том, что напишу для них «Книгу мертвых», что я и совершил в рекордно короткий срок, за 24 дня. Появившись в Барнауле в августе, я узнал, что Берсенева вызывали в местное ФСБ: «Зачем приезжал Лимонов?» В городе ползли слухи, во всяком случае среди людей, близких к НБП, их родителей и сочувствующих, что якобы мои визиты в Алтай подозрительны. И что сопровождающие меня лица ведут себя подозрительно. На что я отвечал, что до 18 сентября 1996 года я путешествовал свободно без сопровождающих лиц, но после нападения на меня и взрыва в штабе подозреваю, что некоторые представители человечества желают мне вреда. Мы купили «уазик». В гостинице «Алтай» меня узнали, «уазик» стоял под нашими окнами. Бурыгина я с собою в этот раз не взял – ему надо было кормить семью. Отставной офицер, он работал охранником церкви. В этот раз с нами поехал Золотарев, я буквально соблазнил Виктора, вырвал его из рук московской девушки. Обская вода, отступая назад, превратилась вначале в Катунь, потом в Бию и Катунь, опять в Катунь, и вот мы уже катили близ речки Кокса по дороге в Усть-Коксу. На турбазе Овсиенко тоже подтвердил, что люди из ФСБ интересовались моим приездом. И парень с АЗС – в прошлый приезд он приходил к нам на турбазу – приносил пиво и рыбу, Андрей Шагин, по-моему, его фамилия, сказал, что да, органы интересовались. Несмотря на интерес органов, Овсиенко поместил нас на турбазе и на следующий день приехал с небольшим списком людей, к которым нам следовало обратиться на предмет подыскания жилплощади: Кетрарь Дмитрий Алексеевич, директор, правильнее было бы называть его бароном, стоял в этом списке первым. Вторым стоял Александр Николаевич Чайка, районный охотовед. Я собирался купить дом на Алтае. Но Обь уже тут ни при чем. Обь – это Барнаул. А далее она течет в Новосибирск.

Енисей

В Красноярск я поехал в конце октября 2000 года писать книгу о Быкове. Взял с собой свою девчушку – «крошечную Настю», как я ее называю на страницах книги «Охота на Быкова». С тех страниц, к моему дичайшему неудовольствию, дорвавшийся до текста редактор (автор в тюрьме, помешать не сможет) вырезал некоторые эпизоды с ней. (У меня как крайнюю плоть отрезали, так было неприятно, когда я получил книгу и обнаружил обрезание. Надеюсь, издатель исправит во втором издании, вернет все, что касается моей девочки, на место.)

Крошечная она потому, что, когда я ее в последний раз замерял, в ней было всего 157 сантиметров росту. Когда я уже сидел в тюрьме, ей исполнилось 19 лет. Один год крошечная Настя отучилась в Литературном институте и бросила его. Она отлично пишет изуверские истории и выклеивает из раскромсанных фотографий в журналах дичайшие коллажи. И она, конечно, не моя дочь, хотя я и называю ее моей девочкой. Она моя девушка. Между нами 39 лет разницы. Самая молодая соломенная вдова русской литературы.

Мы приехали в Красноярск, сменили пару квартир и наконец осели в квартире на углу улиц Горького и Ленина, прямо за музеем Ленина, точнее, там жил в 1897 году ссыльный рабочий, у которого бывал Ленин. Это обстоятельство спасло бревенчатый дом от разрушения, когда центр стали застраивать многоэтажками. Дом сделали музеем.