Книга воспоминаний

Когда я был еще ребенком моя матушка приобрела Ай-Тодорскую полосу земли на южном берегу Крыма я и Ай-Тодор выросли, как бы, вместе. С годами Ай-Тодор превратился в цветущий уголок, покрытый садами, виноградниками, полянами и прорезанный по берегу бухтами. На берегу был выстроен маяк, который позволял нам ориентироваться на море в туманные ночи. Для нас, детей, - этот ярко сиявший сноп света Ай-Тодорского маяка стал символом счастья. Я думал о том, будет ли Ксения это чувствовать так же, как и мои братья в течение этих двадцати лет.

Мы возвращались во дворец в том же порядке, с тою лишь разницей, что я поменялся местом с Государем и шел впереди под руку с Ксенией.

Я не могу дождаться минуты, когда можно будет освободиться от этого дурацкого платья, - шопотом пожаловалась мне моя молодая жена.- Мне кажется, что оно весит прямо пуды. Как бы я хотела поскорее встать из-за стола. Посмотри на папа, - он прямо без сил...

Все мы видели, каким утомленным выглядел Государь, но даже он сам не мог прервать ранее положенного часа утомительный, свадебный обед.

Только в 11 час. вечера мы могли переодеться и уехать в придворных экипажах в пригородный Ропшинский дворец, где должны были провести нашу брачную ночь. По дороге нам пришлось переменить лошадей, так как кучер не мог с ними справиться.

Ропшинский дворец и соседнее село были так сильно иллюминованы, что наш кучер, ослепленный непривычным светом, не заметил маленького мостика через ручей, я мы все - три лошади, карета и новобрачные упали в ручей. К счастью, Ксения упала на дно экипажа, я на нее, а кучер и камер-лакей упали прямо в воду. К счастью, никто не ушибся, и к нам на помощь подоспела вторая карета, в которой находилась прислуга Ксении. Большая шляпа с страусовыми перьями Ксении и пальто, отделанное горностаем, - были покрыты грязью, мои лицо и руки были совершенно черны. Князь Вяземский встречавший нас при входе в Ропшинский дворец, как опытный царедворец, не проронил ни одного слова...

Нас оставили одних... Это было впервые со дня нашего обручения, и мы едва верили своему счастью. Может ли это быть, что никто не помешает нам спокойно поужинать!

Мы подозрительно покосились на двери и затем... расхохотались. - Никого! Мы были действительно совсем одни. Тогда я взял ларец с драгоценностями моей матери и преподнес его Kсeнии. Хотя она и была равнодушна к драгоценным камням, она все же залюбовалась красивой бриллиантовой диадемой и сапфирами.

Мы расстались в час ночи, чтобы надеть наши брачные одежды. Проходя в спальную к жене, я увидел в зеркале отражение моей фигуры, задрапированной в серебряную парчу, и мой смешной вид заставил меня снова расхохотаться. Я был похож на оперного султана в последнем акте...

На следующее утро мы возвратились в С. Петербург для окончания свадебного церемониала, который заключался в приеме поздравлений дипломатического корпуса в Зимнем Дворце, в посещении усыпальницы наших царственных предков в Петропавловском соборе и поклонении чудотворной иконе Спасителя в домики Петра Великого. На вокзале нас ожидал экстренный поезд. Быстро промчались семьдесят два часа пути, и новая хозяйка водворилась в Ай-Тодор. Здесь мы строили планы на многие годы вперед и рассчитывали прожить жизнь, полную безоблачного счастья.

Кто мог думать в этот бледно-синий июльский вечер в 1894 году, что только три месяца отделяют нас от самой страшной катастрофы в истории Российской Империи. Кто мог предвидеть, что Император Александр III умрет в возрасте 49 лет от роду, оставив незавершенным монарший труд свой и вручив судьбу шестой части мира в дрожащие руки растерявшегося юноши.

ГЛАВА IX.

Царская фамилия.

Преждевременная кончина Императора Александра III приблизила вспышку революции по крайней мере на четверть века. Марксистские историки, вероятно, с этим утверждением не согласятся. Но не следует забывать, что чем сильнее государственная власть, тем в меньшей поддержке она нуждается.

Начиная со дня смерти Императора Александра III в 1894 году, три силы приняли участие во внутренней борьбе за власть в России: Монарх, Царская Фамилия и агенты революционного подполья. Симпатии же остального стопятидесятимиллионного русского народа делились между этими двумя лагерями, между престолом и анархией, и находились в зависимости от искусства каждой из боровшихся сторон заручиться поддержкой народных масс.

Я начну с Царской Фамилии, что представляется более логичным, ибо, по причине своей неопытности, Император Николай II в трудные минуты жизни имел обыкновение спрашивать совета у своих родственников. Несколько раз в жизни мне приходились иметь деловые сношения с некоторыми членами Императорской Семьи, а потому я попробую дать краткую характеристику тех из них, которые в 1894 году достигли уже зрелого возраста.