Книга воздуха и теней

— Совсем не соответствует действительности, — ответил Пол. — Они нашли одурманенного наркотиками продажного юношу по имени Чико Гарза, воспользовавшегося кредитной карточкой вашего друга, и выжали из него признание. Парень не имеет никакого отношения к смерти Эндрю.

— У вас есть доказательства?

— Ну, во-первых, я посетил его в тюрьме. В момент убийства он спал в какой-то норе для бездомных, а когда проснулся, обнаружил в сумке бумажник Эндрю. Он никогда не встречался с Эндрю Булстроудом, но дело тщательно подстроили так, будто он убийца. Полиция нашла следы его пребывания в квартире Булстроуда; в общем, все хорошо подготовлено. Во-вторых — и это наиболее убедительно — никто, кроме моего брата и его секретарши, не знал, что Эндрю отдал бумаги Брейсгедла на хранение юридической фирме. Однако через несколько дней после убийства какие-то русские гангстеры начали шпионить за моим братом. Откуда они узнали? Видимо, вытянули информацию из вашего друга.

Слово «вытянули» повисло в воздухе, и Марч на мгновенье закрыл глаза. Я же подумал вот о чем: Шванов ссылался на свои «источники», объясняя, каким образом вышел на меня, и я не стал давить на него по этому поводу. Конечно, все гангстеры имеют «источники». Либо люди рассказывают им что-то, либо они следят за нужными людьми. А может, Шванов солгал, может, он сам и пытал…

(Когда я оглядываюсь назад уже без эмоций, ситуация кажется поразительно прозрачной, но в ту минуту она еще была затянута пеленой тумана. Вдобавок люди чрезвычайно преуспели в отрицании очевидного — взять хотя бы сюжет обо мне и мутти, рассказанный Полом в самолете; до сих пор я практически ежедневно вспоминаю слова брата. Так что не надо стыдить меня за то, что я не сразу нашел правильный ответ, в конце концов оказавшийся столь ясным.)

В этот момент вошла барменша, не похожая на обычных барменш в подобных гостиницах — жизнерадостных розовых блондинок в крестьянских блузках и фартуках из грубой ткани. Это была тонкая, смуглая, строгая девушка в оливковом брючном костюме, может, мальтийка, а может, корсиканка. Она приняла у нас заказ и отбыла без единой шуточки в духе Фальстафа. Марч сказал:

— Ума не приложу, каким образом Эндрю мог связаться с русскими гангстерами. Не укладывается в голове.

— Ему требовались деньги, чтобы легализовать рукопись, — сказал я. — А потом — для поисков пьесы, о которой упоминает Брейсгедл.

— Простите… Брейсгедл? — спросил Марч, и мы удивленно раскрыли рты.

Крозетти выпалил:

— Разве он ничего не рассказал вам о том, зачем прошлым летом приезжал в Англию?

— Говорил, что занимается какими-то исследованиями. Но он всегда занимался исследованиями, теми или другими. Кто такой Брейсгедл?

Я коротко изложил суть дела, а тем временем вернулась барменша с нашими напитками и едой. Я заказал пинту горького пива и прикончил ее как раз вовремя, чтобы послать девушку за второй. Марч внимательно выслушал меня, задал несколько вопросов.

— Мы с Эндрю жили вместе около тридцати лет, — заговорил он, — и всегда вели себя довольно открыто — в смысле, открыто для оксфордцев, я не имею в виду сантименты или что-то в этом роде. Но должен признаться, я не знаю абсолютно ничего об этой истории. Эндрю, возможно, о многом умалчивал, особенно после той ужасной катастрофы, но все же… И я не вижу ответа на основной вопрос: если ему требовались деньги, почему он не обратился ко мне?

— Вы богаты?

— Ох, совсем нет, но у меня есть кое-какие активы, недвижимость, доставшиеся в наследство ценные вещи. В случае нужды я мог бы добыть сотню или около того, не скатившись в нищету. Вы хотите сказать, что ему требовалось гораздо больше?

— Если вы говорите о сотне тысяч фунтов, то нет. Насколько нам известно, он получил у русских около двадцати тысяч долларов.

— Боже всемогущий! Тогда это вообще лишено смысла. Почему он не пришел ко мне?

— Может, опасался, из-за того скандала, — сказал я и добавил, что Микки Хаас задавался тем же вопросом.

Едва прозвучало имя Микки, и я с удивлением увидел мрачное выражение на тонком лице Марча.

— Ну, к Хаасу он ни в коем случае не пошел бы, — сказал он. — Хаас ненавидел его.

— Что? Как вы можете говорить такое? — возразил я. — Они дружили. Микки был одним из немногих, кто поддерживал Булстроуда в академических кругах, когда разразился скандал с подложным кварто. Он пригласил вашего приятеля в Колумбийский университет, когда все остальные даже не глядели в его сторону.

— Насколько я понимаю, Хаас ваш друг.

— Да, он мой старейший друг и один из самых достойных и великодушных людей, каких я знаю. С чего Эндрю вообразил, будто Микки ненавидит его?