«Книга Всезнания» (СИ)

Гокудера решил было взять такси, однако Реборн остановил его и повел процессию к краю парковки, где расположился небольшой туристический автобус без опознавательных знаков, повествующих миру о его принадлежности к какой-либо турфирме. К вящему удивлению Тсуны, возле распахнутой настежь двери обнаружился его отец, что-то увлеченно печатавший в мобильном телефоне. Привыкший к расхлябанному, неопрятному облику родителя, дома постоянно блиставшего щетиной, мятыми майками, спортивным штанами и беспечной улыбкой от уха до уха, Савада от удивления открыл рот, ведь перед ним предстал буквально другой человек. Классический черный костюм с застегнутым на все пуговицы пиджаком и затянутым под горло черными галстуком, кожаные ботинки, изящные запонки и золотистая булавка для галстука, слегка растрепанные от ветра, но всё же не спутанные короткие светлые волосы и сосредоточенное, хмурое выражение лица никак не вязались у Тсунаёши с образом его отца. Разве что трехдневная щетина доказывала, что перед ним не двойник, но мешки под глазами и цепкий, сосредоточенный взгляд карих глаз недвусмысленно намекали на то, что щетина — следствие нехватки времени даже на сон, а не обычной беспечности. И оттого отец вдруг показался Тсуне совсем далеким, незнакомым, чужим… Но он вдруг подумал, что теперь понимает, отчего Ёмицу так редко бывал дома. Просто вырваться из плена забот, не дававших ему времени даже на отдых, было слишком сложно. И раздражение, как обычно возникшее в душе парня при встрече с отцом, сошло на нет. Потому что он наконец понял, что у Ёмицу на самом деле не хватало времени на поездки домой. А бросить работу он не мог — ведь он слишком ценил своих подчиненных и благополучие собственной семьи. Да и… «из мафии не уходят». Тсуна слышал эту фразу в каком-то фильме, но не придал ей значения. Зато теперь она вспыхнула в памяти и заставила осознать простую истину: отец на самом деле не мог проводить с ним больше времени, а отнюдь не не хотел, ведь, услышав знакомые голоса, Ёмицу мгновенно оторвался от телефона и, увидев сына, расплылся в широкой, счастливой, абсолютно искренней улыбке. И Тсуна понял, что ему тоже одиноко в этом чужом жарком городе, где есть работа, коллеги и друзья, но нет покоя, семьи и душевного тепла. А потому парень улыбнулся в ответ. Не натянуто и от всего сердца. Он просто обрадовался тому, что наконец понял — он был важен отцу, и это простое открытие сделало его немного счастливее.

— Всем привет! — возвестил Ёмицу, помахав коллегам рукой и подмигнув сыну: — Как перелет? Запрыгивайте в автобус, домчим вас с ветерком! За рулем сегодня Моретти, вы его помните.

Тсуна скользнул взглядом по водительской кабине и кивнул сидевшему за рулем высокому худому итальянцу, с которым сталкивался всего пару раз, но которого отлично запомнил в виду его неординарного умения притворяться мертвым, замедляя собственное сердцебиение. Моретти отсалютовал коллегам, те сдержано поприветствовали главу CEDEF и его подчиненного, а затем вся толпа недружным строем начала закидывать чемоданы в багажное отделение и размещаться в салоне.

— Ну как дела, сынок? — подойдя к Тсуне, стоявшему в сторонке, пока друзья штурмовали автобус, спросил Ёмицу и, спрятав мобильник в карман пиджака, остановился напротив парня, не решаясь его обнять.

— Да ничего, только как-то я так и не понял, что случилось, — вздохнул Тсуна и, почесав кончик носа, спросил: — А ты всегда тут такой… представительный?

Ёмицу расхохотался и протянул было руку, чтобы потрепать сына по голове, но остановился и, вздохнув, почесал собственный затылок. Карие глаза заволокла тоска, и он посмотрел на небо. Серое. Унылое. Безразличное.

— Работа обязывает, что поделать. Я бы с удовольствием надел майку: люблю свободные вещи, движений не стесняющие. Но глава внешней консультационной семьи в майке будет выглядеть…

— …нелепо, — закончил за отца Тсуна. — А я как-то не задумывался о том, как ты тут живешь. Скучно, наверное, в смысле… ты по нам скучаешь?

Не ожидавший от сына подобного вопроса, Ёмицу подавился воздухом и закашлялся, но мгновенно взял себя в руки и, подозрительно посмотрев на Тсуну, уточнил:

— Скучаю, конечно, но с чего вдруг такой вопрос?

— Нельзя? — сделав наивную мордочку печально спросил Тсунаёши, и отец не нашел, что ответить, а Савада-младший задал, наконец, вопрос, ответ на который захотел услышать с того самого момента, как увидел осунувшееся, напряженное, сосредоточенное лицо отца: — Просто я вдруг подумал: тебе без нас с мамой одиноко?

— Одиноко, — признал Ёмицу и тяжело вздохнул. — Но ты же понимаешь, не могу я бросить всё и вернуться домой. Они на меня рассчитывают. И Девятый, и все в CEDEF…

— А еще надо деньги зарабатывать, — добавил Тсуна, отлично уяснивший за последние два месяца, что жить так, как жили они с матерью, на зарплату простого труженика офиса средней руки было бы невозможно.