Книга заклинаний

Олив окинула взглядом сумеречный сад. Аккуратные рядки цветов и безупречно подстриженная трава таяли в иссиня-черном мраке. Теперь, когда их некому лелеять и обрезать, они со временем исчезнут совсем. Дом миссис Нивенс, казалось, нависал над ней, словно осуждающий призрак, темный и пустой. Он так и останется темным и пустым, как его двойник на картине, изображающей Линден-стрит.

– Не вешайте нос, мисс, – донесся снизу мягкий голос Леопольда.

Олив кивнула и повела маленький отряд в обратный путь, через сиреневую изгородь, к своему собственному двору.

– Это ты, Олив? – спросила мама из кухни, когда Олив, Мортон и коты скользнули в заднюю дверь.

– Я, – отозвалась девочка. Остальные молча бросились вверх по лестнице.

– Хорошо. Ты чуть не опоздала на ужин, – улыбнулась миссис Данвуди, выглянув в коридор со стопкой тарелок. – У тебя еще… – она оглянулась на часы на микроволновке, – одна минута, и все будет на столе. Иди мой руки.

– Я сейчас! – бросила Олив через плечо и поспешила за друзьями на второй этаж.

Гвоздь, на котором раньше держалась картина с лесом, все так же торчал из стены. Олив подняла массивную раму и повесила ее обратно. Потом отступила назад, глядя на холст. Лес освещала неизменная луна, белая тропа все так же исчезала между деревьями. Пейзаж вернулся на свое законное место. Хоть он и вызывал немало плохих воспоминаний, Олив меньше тревожилась, зная, что картина укрыта под крышей большого каменного дома от глаз людей, которые могли бы вызнать ее секреты.

Девочка протянула руку, чтобы в последний раз поправить раму. Та не шелохнулась. Она помедлила, потом схватилась ладонью за угол и потянула сначала в одну сторону, потом в другую. Ничего. С колотящимся сердцем Олив ринулась вправо, к пейзажу с Линден-стрит, и изо всех сил потянула. Он тоже не двинулся. Она знала, что это случится. И знала, что с любой другой картиной в доме будет то же самое – так же как было, когда Данвуди только переехали сюда. Похоже, раз Аннабелль оказалась на свободе, Иные места частично снова обрели свою силу.

Олив прислонилась к стене. Она слишком устала, чтобы удивляться. Ярость, которая струилась по ее венам, когда она смотрела на Аннабелль, начала рассасываться, и теперь тело словно размякло, перед глазами все было как в тумане и хотелось лишь одного – свернуться в клубок где-нибудь в темном уголке. Она устала бояться. Устала сражаться. Устала от всего. Подняв потяжелевшую голову, девочка снова посмотрела на изображение Линден-стрит.

Ей показалось, что в отдалении, сквозь пелену тумана, она видит людей, застрявших внутри. Они сидели у себя на верандах в бесконечных сумерках, смотрели из окон на пейзаж, который никогда не менялся. Там вдалеке возвышалась серая громада дома Мортона – дома, в который ему придется вернуться совсем одному.

Но он ведь был не один.

Эта мысль взметнулась внутри, будто крошечное белое пламя. У Мортона была она. А у нее был он. И у них были коты – хотя Олив их едва не потеряла. И Резерфорд. И миссис Дьюи. У Олив даже были мама и папа, которые в эту самую минуту внизу готовились нагрузить ее тарелку идеально симметричной порцией мясного рулета и картофельного пюре. А еще, может быть… есть шанс, что где-то… Мортона тоже ждали мама и папа.

Олив стиснула раму пейзажа с Линден-стрит и дала молчаливое обещание Мортону и Горацио, Леопольду и Харви и всем остальным, кто по-прежнему томился там, в Иных местах. Потом расправила плечи и направилась в свою спальню.

Внутри Мортон стаскивал горелые остатки плаща. Все три кота сидели на подушках, наблюдая за ним. Когда Олив появилась на пороге, их взгляды перескочили на нее.

– Думаю, мы проведем ночь в доме Мортона, мисс, – сказал Леопольд. – Если, конечно, мы вам больше не требуемся.

– Нет. Хорошая идея. Здорово, что у него будет компания.

Харви высунул перепачканную краской голову за дверь.

– Путь чист, – шепнул он оставшимся в комнате. – Время выдвигаться.

Отпихивая друг друга с дороги, Харви и Леопольд прокрались в коридор. Мортон поплелся следом, неся с собой бархатную лошадку. Проходя мимо того места, где стояла Олив, он не поднял головы, даже когда она положила руку ему на плечо. Но все же остановился.

– Мортон, – прошептала она, – мне жаль, что все случилось, как случилось. В смысле, я бы хотела, чтобы у тебя все было по-другому. Чтобы я могла все изменить. Чтобы… Чтобы этого не было. Чтобы ничего этого вообще не было.

Мальчишка понурил голову. Олив не знала, то ли это был кивок, то ли он просто уставился в ковер. Но потом он повернулся и посмотрел на нее, и их взгляды встретились.

– Я не хочу сдаваться, – сказал он твердо. – И не хочу, чтобы ты сдавалась. – А потом молча шмыгнул в коридор. Горацио и Олив остались одни.

– Мне страшно, Горацио, – прошептала девочка. Ее снова начала одолевать неуверенность. – Теперь я боюсь тут оставаться.

– И правильно делаешь, – ответил рыжий кот. Несмотря на огромный размер, он спрыгнул на пол грациозно и бесшумно. – Но на твоей стороне – мы. Помни об этом.