Книга желаний (СИ)

Последний из найденных документов представлял собой служебную записку на имя начальника научно-исследовательского сектора лаборатории Авдина С.В., с просьбой предоставить в распоряжение второй группы Полигон для проведения полевых испытаний установки МТ-740 повышенной мощности. А также обеспечить своевременную доставку на полигон "спецконтингента". Датировалась бумага 25 сентября, а катастрофа произошла 1 октября. Значит, полигон предоставили. И спецконтингент, надо полагать, тоже. Значит, не случайна была та записка… сенсоры, мать их, всплыли.

А связь какая? Молот-сенсор-полигон. Последнее — единственная более-менее реальная величина.

Полигон… с этим словом у Карла были связаны воспоминания неприятные, если не сказать больше. Он только-только перестал быть человеком, только-только начал понимать, во что превратился, а их группу в полном составе выперли из лаборатории. Впрочем, к тому времени лаборатория больше напоминала завод с хорошо отлаженным конвейером: одна партия уходит, вторая приходит, комнаты-камеры никогда не пустовали. А ведь все добровольно было… "Если ты молод, силен и хочешь послужить Родине…"

"Встань на защиту своей страны…"

И незабвенное: "А ты записался добровольцем?"

Карл записался и долго проклинал тот день и свою глупость. Сортировка… медицинские тесты… снова сортировка… снова тесты… лаборатория, в которой он провел без малого два года. Два года в замкнутом пространстве комнаты-камеры, два года специальных упражнений, диеты, физической подготовки. "Организм превращенного стремится к стасису, — вещал толстый профессор, в обязанности которого входила психологическая подготовка добровольцев, — любое изменение подлежит немедленному исправлению. Свежие шрамы, татуировки и прочие мелкие глупости исчезнут раньше, чем вы успеете удивиться. Этот же принцип срабатывает и в плане более масштабных изменений. Вы не сможете потолстеть, похудеть, накачать мышцы или отрастить волосы… все параметры закреплены на генетическом уровне…". Толстяк-профессор ошибался: изменения происходили, но очень, очень медленно, ну да не в них дело, дело в Полигоне.

Само превращение осталось в памяти сплошным комком боли, окрашенной отчего-то в сине-зеленые тона… с тех пор Карл на дух не переносил ни синего, ни зеленого.

Им даже не дали оправиться от перенесенного шока. Крытый грузовик с облупившимися зелеными бортиками — Карл до сих пор помнил трещины? образовавшие почти правильный треугольник на краске — бесконечная дорога с бесконечными колдобинами, каждая из которых причиняла боль.

— Привет, меня зовут Айша, — светловолосая девушка поежилась. — Холодно здесь, правда?

Карл молча отдал свою куртку.

— Спасибо, — она облизала губы и, пересев поближе, сказала. — Вдвоем теплее будет. Я — мелкая. А ты всегда такой?

— Какой такой? — машину тряхнуло на очередной колдобине, и девчонка — кто ее только в Проект взял — оказалась в опасной близости.

— Мрачный, — она смотрела смело. Черные глаза, белые волосы… черно-белая гамма, ставшая впоследствии привычной, как сама Айша. — Не знаешь, куда нас везут?

— На Полигон, — ответил он. И помнится, отвернулся. Разговаривать с ней не хотелось, а машина все ехала и ехала, то медленнее, то быстрее… и Айша не умолкала… и болтовня ее вдруг стала казаться чем-то таким, неотъемлимым, вроде глухого рокота мотора. Да и сама она… сама она была подарком. Нечаянным, нежданным, и отравленным, как все человеческие дары.

Но тогда он думал иначе.

И продолжает цепляться за те, прошлые мысли.

Старый идиот, лучше уж о Полигоне и пустыне. Серо-черная Атакама: горы, сухой воздух, песок и жажда, не крови — воды, а ее выдавали по норме, кто-то решил, что норма — лучший стимул. Кто-то решил, что да-ори — больше не люди. Карл очень надеялся, что этот мифический "кто-то" в последствии сполна за все ответил.

Полигон был адом. Полигон был домом, единственным доступным Карлу и другим тоже, и со временем ненависть к серой пустыне, бетону, решеткам и вынужденному одиночеству, разделенному на двоих — уже чуть легче — сменилась пониманием. Карл вряд ли вспомнил бы момент, когда четко осознал, что он — и в самом деле не человек. А следовательно, никаких обязательств перед людьми и созданной ими цивилизацией не имеет.

— Сволочи они, — Айша сидела в дальнем углу ангара. Айша плакала и стыдилась слез, и его тоже стыдилась. — Юрку помнишь? Русского этого? Смешного? Они его… в лабораторию… устойчивость к сериям препаратов.

Наверное, она спала с Юркой, а может, боялась, что и ее тоже в лабораторию заберут. Или Карла. Или еще кого-то из тех, кого называли теперь вежливо — спецконтингент.

— Почему они такие? А я, почему я такая? — она дернула Аркан и заскулила, верно, поводырь решил наказать за непослушание. — Ненавижу!