Книга жизни

Зов ли давних сражений

Он услышал, пострел?..

Что за блажь угнездилась

В головенке шальной?

Ну, скажите на милость,

Как, из бездны седой

Память крови восстала

В сердце детском его?

Каждой капелькой алой

Вспыхнуло естество

Верно, денно и нощно

Незапамятный зов

Обступает тревожно

Тысячей голосов

В берег юного сердца

Вьются, словно прибой,

Реки крови, пролитой

Под твердыней родной.

И влекут, как магнитом,

Сквозь крупные пласты

Достопамятных предков

Сумрачные следы.

Оборвал свою песню

Он, завидев меня,

Но в глазах я заметил

Жаркий отблеск огня,

Легендарных столетий

Полыхающий сказ

И спросил: "Что за песню

Напевал ты сейчас?"

Засветился улыбкой

Он в ответ на мою,

"Сам не знаю я, дядя,

Просто так вот пою...".

Пел он, как ему пелось.

Сочиняя слова.

И не ведал про голос

Памяти и родства,

Героический голос

Проникавший сквозь мглу

"Ты держи наготове

Этот лук и стрелу..."

Я верю в эту память, верю в зов, идущий из глубины веков. Он был проводником моим. Он помогал мне отличить друга от врага.

И в этом путешествии он сопутствует мне. Зов, не дающий забыть то, что забыто или перепутано историей, проложивший мост через тысячелетия, чтобы напомнить нам о роде своем, никогда не лгущий и безобманный родной зов, родные звуки - память моей души, память крови!

Отступление. Киностудия заказала написать сценарий документального фильма о передовом текстильщике Ягубе Рустамове, живущем в Мингечауре. Мы собрали необходимые сведения, познакомились с героем фильма, но что-то меня не устраивало, что-то не складывалось. С чего же начать? - думал я. К любой работе нужен свой ключ!

Ягуб Рустамов (сейчас он работает в Центральном Совете республиканских профсоюзов) сам по себе - челок интересный. Он обслуживал одновременно 112 станков, в то время, о котором идет речь, выполнял задание 1990 года.

Он, наш будущий герой, знал каждый станок буквально по голосу, был сноровист, терпелив, не знал усталости, держал станки в исправности и т. д. Все это было нам известно, все это мы увидели. Но что-то не складывалось, я чувствовал - чего-то не хватает...

Какое-то подспудное чувство заставило меня пойти в музей истории Азербайджана, ознакомиться с экспонатами, связанными с древним Мингечауром...

Современное текстильное дело и музей: какая между ним связь? Признаюсь, я кое-что читал об археологических раскопках в Мингечауре, с частью находок был знаком, но мне и в голову не приходило, что здесь может быть такое, что пригодится для сценария.

Я остановился перед стендом "Мингечаурская культура": виды древних захоронений, глиняная посуда, предметы быта, украшения. И еще пока не раскрывшие свою тайну печати - клейма древних азербайджанцев!.. Почти у каждого племени, у каждой ветви этого племени было своя печать, свой символ.

Сейчас клейма древних огузов начали изучаться. Их соотносят с Орхоно-енисейскими письменами.

На мой взгляд, было бы интересно сравнить эти племенные знаки с наскальными изображениями в Азербайджане: можно найти новый ключ к разгадке этих изображений.

Правда, тогда, рассматривая клейма в музее, я еще не думал об этом.

Некоторые из клейм очень напоминают лабиринты современных кроссвордов.

Лабиринт, изображенный на древнейшем клейме, неожиданно напомнил мне цех Ягуба Рустамова, напомнил схемы, которые он начертил на полу цеха, чтобы кратчайшим путем достигнуть любой точки цеха и мгновенно исправить пееребои в любом из 112 станков.

Однако эта ассоциация мимолетно прошла сквозь мое сознание, и казалось, ничего мне не давала. Я искал иной ключ... И нашел его в музее!

Материя, вытканная на станке, на территории Мингечаура за 2100-2200 лет до нас!

Представляете! Когда планировалось, что Мингечаур станет большим текстильным центром, еще никто не знал, что здесь 2100-2200 лет тому назад существовало ткачество, причем на станках. Кому это могло прийти в голову?! Однако во время строительства мингечаурской плотины археологические раскопки не только выявили культуру древнего Северного Азербайджана, но и доказали существование на этой земле скифско-сакско-ишгузского государстве, что до сих пор было спорным, и показали, что жившее здесь население антропологически не отличается от современных азербайджанцев.

Эти находки показали также, что мы не заново строим наш индустриальный Мингечаур, а, в сущности, восстанавливаем древний город, возрождаем древнейшие промысла, которыми занимались на этой земле наши предки: возрождается город, которому тридцать пять веков.

В музее истории Азербайджана демонстрируются эти древние ткацкие станки. Но самое удивительное - это льняная материя.

Такое же чувство я пережил, когда увидел нежный, истлевший, истончившийся в тюль лоскут, извлеченный из могилы Низами Гянджеви.

Однако Низами Гянджеви умер в начале тринадцатого века, и этой материи максимум около 800 лет,

Мингечаурскому образцу же на 1500 лет больше, он пролежал в земле 22--23 века и, сохранился до наших дней.

Нужное звено для завершения документального фильма о мингечаурских ткачах было найдено!

Должен, однако, признаться, что так взволновавший меня эпизод на студии был встречен прохладно.